О деле кулака Карагодина

В чем была цель правнука репрессированного? Чтобы разобраться, я взял несколько цитат из разных его интервью и публикаций. Итак.

«Сначала я просто хотел восстановить справку Высшей военной коллегии о реабилитации, — заявляет Карагодин-правнук. — Потом поднял свидетельство о смерти, заодно и на всех, кто проходил по расстрельному делу. А дальше я задал себе вопрос: были ли привлечены к ответственности люди, осуществившие массовые убийства?»

«Я хочу знать имена всех людей, участвовавших в казни, и я их достану, рано или поздно это произойдет».

«Мною установлен весь список водителей гаража Томского горотдела НКВД (включая и экспедитора ЗК), и на пару машинисток горотдела у меня тоже есть данные. Но это уже все же, скорее, факультативная цель. Машинистку мы не «притянем» как соучастницу (хотя, если отработать почерк печатных машинок, сличить график смен и пр. — это возможно). Водителя же как соучастника «притянем» 100%».

Что мы видим в этих цитатах? Жажду возмездия. Стремление восстановить справедливость. Попытку правнука отомстить за предка. Благородное, пусть и жестокое стремление. Что ж, на фоне невинно загубленной жизни жестокость потомка не выглядит чрезмерной, не так ли?

Идем дальше. Снова вчитываемся в тексты правнука.

«Степан Карагодин был арестован и обвинен в создании кулацко-белогвардейской организации. Провел в заключении 3 месяца. В 1928 году был вновь арестован (в том числе и за то, что, будучи председателем сельсовета, не раскулачивал односельчан), осужден по ст. 58-14 УК РСФСР (контрреволюционный саботаж) и приговорен к высылке в Сибирь на 3 года. Ссылку отбыл в Нарымском крае. После ссылки перебрался в Томск, где в ночь на 1 декабря 1937 года был арестован сотрудниками Томского ГО НКВД, осужден Особым Совещанием как организатор шпионской-диверсионной группы «харбинцев и высланных из ДВК» и резидент японской военной разведки и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 21 января 1938 года».

А тут что мы видим? Да тут перед нами — ужасная судьба русского крестьянина. Обвинен, арестован, осужден, расстрелян.

Степан Карагодин в этой биографической справке выглядит как щепка, вылетевшая из-под топора. Как перышко, подхваченное вихрем чужих страстей и брошенное в огонь чужой жестокости.

А следовательно, жестокость — это право потомка. Тогда как милосердие надо еще заслужить. И люди — служат. И заслуживают.

«Мне очень стыдно за все, мне просто физически больно, — пишет правнуку внучка одного из причастных к репрессированию Карагодина-прадеда. — И горько, что ничего я не могу исправить, кроме того, что признаться вам в моем с Зыряновым Н. И. родстве…»

И получает милосердный ответ от Карагодина-правнука:

«Я протягиваю Вам руку примирения, как бы ни тяжело это мне сейчас было сделать (помня и зная все). Живите со спокойной душой, а главное, с чистой совестью».

Шекспировские страсти, шекспировское величие.



Пока я не увидел этот величественный жест, у меня не было никакого желания вмешиваться в карагодинскую историю. Во-первых, я никогда не любил гробокопательства и запоздалой мести. А во-вторых, я знаком с «антикулацким приказом» и его последствиями. И прекрасно понимаю, что было огромное количество невинных жертв, попавших под копыта поднятой на дыбы репрессивной системы.

Но вот этим великодушием, этой душевной щедростью, этим благородным отпущением правнук меня заинтриговал. Мне захотелось проверить качество постамента, по которому он вскарабкался на моральную высоту.

И я полез проверять.

Долго мучиться не пришлось. Вся необходимая информация была выложена на сайте самого господина Дениса.

Читаем:

«Благодаря своему усердному труду Степан Иванович создал крепкое хозяйство и числился в Волково кулаком, зажиточным казаком и крепким хозяином.

В 1918 году, августе месяце, 25–28 числа, Степан Иванович принял участие во II-ом Песчаноозерском (с. Песчаноозерка Амурского края) крестьянском съезде, организованном «Союзом хлеборобов». Съезд осудил деятельность комиссаров Совнаркома Амурского края, отказался поддержать мобилизацию крестьян Амурского края в Красную Армию. После чего избрал собственный Исполнительный комитет (всего 17 человек) [в формировании состава которого, скорее всего, принимал участие и Карагодин Степан Иванович], став именовать себя «Временным Исполнительным комитетом Амурской области». Комитет высказался «за создание новых органов власти на демократических началах с участием всего населения», после чего потребовал от Амурского областного Совнаркома передать ему власть, а также обратился к крестьянам Амурского края с призывом о создании отрядов самообороны.

В конце августа – начале сентября 1918 года Временный Исполнительный комитет Амурской области вошел в альянс с антибольшевистскими силами региона, после чего, в составе сводного отряда из японских, американских, русских (белогвардейских, казачьих) и китайских войск, под общим командованием генерал-майора Ямады и генерал-майора Юхары, принял участие в наступлении на территорию, контролируемую большевиками — город Благовещенск, город Свободный и иные населенные пункты региона».

Занятно-то как. Читаем дальше — уже воспоминания очевидца:

«Летом 18 года он [Карагодин-прадед] избирается на Областной Съезд Трудящихся. Помню его выступление на этом съезде, много говорил о культуре, школах, больницах и т. д. Но вот к осени собралась как-то группа бедноты Волковки и говорит: Корогодина земля хорошо родит, поедемте ее пахать. Этого было достаточно, чтобы в его настроении произошел резкий перелом. При встречах с ним в то время он уже начинает с насмешкой говорить о лозунге «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Это, мол, голодранцев, контрабандистов, босяков объединяют, а нам, хозяевам, конец приходит. Босяцкая власть, а не наша крестьянская».

«Утром 18 сентября 1918 года [под командованием атамана Амурского казачьего войска Гамова И.М. и при поддержке японских войск] Карагодин Степан Иванович в составе казачьего штурмового десантного отряда (группа из 50 человек) [сформированного и вооруженного за пару недель до этого дня в Сахаляне] штурмует город Благовещенск со стороны Сахаляна (переправляясь через Амур на десантном судне). После взятия города принимает участие в арестах большевиков на вокзале (всего было арестовано порядка 20 человек)».

Все интереснее и интереснее. А вот еще пара цитат:

«1920 год. Идут в город партизанские отряды через Волковку. Убивают мужа его сестры [парень был хороший и убили по ошибке] (убит Шаренко Георгий Ануфриевич), отбирают у Карагодина шубу и, кажется, лошадь. Того было достаточно для того, чтобы опять на долгое время восстановить его против Советской власти. Помню мои споры того периода с ним. Дикая ненависть была ко всему существующему. Ненависть отца передалась и его детям. Еще в 22 г. его сын говорил мне, что повырежем вас всех скоро [с сыном я учился вместе в Политехникуме]. Так до 24 года вся моя агитация не привела ни к чему».

«В 1921 году под видом повстанческих антибольшевистских сил в Волково прибыли агенты ГПУ. Степан Иванович на все их предложения ответил отказом, через две недели был арестован формальным ГПУ и обвинен в создании кулацко-белогвардейской организации, а также в участии в свержении большевистского строя на Амуре. Провел в заключении 3 месяца, но за недоказанностью улик обвинения освобожден (на самом деле, из-за уплаты выкупа большевистскому следствию в размере 300 рублей)».





Что же получается? В какой-то момент делся куда-то простой крестьянин Степан Карагодин, а не его месте появился кулак, руководитель антисоветского восстания и пособник оккупантов, лично участвовавший в расправах над местным населением. Из-за шубы и лошади воспитавший своих детей в ненависти к окружающим и желании всех вокруг вырезать.

Фактический каратель и убийца отсидел за все это три месяца. Был выкуплен за взятку в 300 рублей. Остался жить-поживать на свободе аж до 1937 года.

Читайте также: Карать фейкоплетов: Роман Носиков о том, что нужно делать с дезинформаторами

В этом месте, наверное, кому-то не совсем понятно, в чем именно участвовал Степан Карагодин и на кого он работал во время японской оккупации. Непонимание легко исправить. Японские историки вполне подробно описывают то, что творили их военные в период оккупации советского Дальнего Востока.

Так, 11 января 1919 года карательный отряд, прибывший в деревни Межаново и Сохатино, по приказу командира, капитана Маэда, расстрелял всех находившихся в этих деревнях жителей, включая женщин и детей, а сами деревни были сожжены полностью.

Генерал-майор Сиро Ямада издал приказ об уничтожении всех тех сел и деревень, жители которых поддерживали связь с партизанами. Были полностью уничтожены: Круглое, Разливка, Черновская, Красный Яр, Павловка, Андреевка, Васильевка, Ивановка и Рождественская.

Остались свидетельства о гибели Ивановки. Как сообщается в японских источниках, село было неожиданно для его жителей окружено японскими карателями 22 марта 1919 года. Сначала Ивановка была расстреляна из пушек, затем в село вошли японские солдаты. Мужчин села расстреляли и закололи штыками. Оставшиеся в живых дети, старики и женщины были заперты в нескольких амбарах и сараях и сожжены заживо.

В Хабаровске население сократилось с 55 тысяч человек до 30 тысяч. Во Владивостоке погибло 7 тысяч русских поселенцев. В январе–апреле 1920 года на территории Амурской области милитаристы сожгли 25 сел вместе с жителями.

Так что же там крестьянин Степан Карагодин? А он принимал во всем этом деятельное участие. И лишь 300 рублей взятки дали ему возможность прожить еще 16 лет, родить нескольких сыновей и дать таким образом жизнь моему соотечественнику Денису Карагодину, который решил поворошить мертвые кости.



Сначала я хотел закончить этот текст цитатой из Евангелия. Оно, знаете ли, всегда к месту.

Не обвиняйте, чтобы не быть обвиненными,
ибо в какой вине обвиняете, в такой и вас обвинят, и какою мерою мерите, такою и вам отмерят.
Что ж ты смотришь на сучок в глазу ближнего твоего, а в своем глазу бревна не замечаешь?
Как же ты скажешь ближнему твоему: давай, я выну сучок из глаза твоего, если у тебя бревно в глазу?
Лицемер! Вынь прежде бревно из глаза своего, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза ближнего твоего.
(Св. Евангелие от Матфея 7:1-5)

Но вот что я подумал: ведь вся эта информация была доступна и ранее. Причем не только Денису Карагодину, но и, например, «Радио Свобода», которое с радостью подключилось к этой истории. Я ведь ничего нового для них не открываю. Так как же так-то?

Дело в том, что они не замечают «бревна в своем глазу» вовсе не потому, что не осведомлены о фактах. Они просто не видят в них ничего плохого. Они не расценивают совершенное Степаном Карагодиным как нечто чудовищное. И дело тут не в действиях, а в объекте.

Если бы жертвами Карагодина-прадеда были другие люди, другая страна, то этот кулак, с его службой интервентам, был бы для них позором. Но «эта страна» и «этот народ» выведены из их этической системы как ценности. И не только из их системы — достаточно посчитать, сколько раз за последние пару лет были употреблены слова «ватник» и «колорад», «анчоусы» и «плесень».

Этих — можно.

И еще одно. Тот выбор, которые сделали русские в октябре 1917 года, для этих людей является поводом считать нас болезнью, с которой можно бороться любыми методами. Иными словами, кампания по «национальному примирению» — с Карагодиными, Колчаками и Маннергеймами — в корне своем имеет одну простую мысль: в борьбе против «ваты» допустимы любые средства. Моральна любая степень предательства. Оправдана любая жестокость. Позволительно любое холуйство.

Они полагают, что их притязания на «справедливость», на право мстить стоит на незыблемом постаменте из эполет, японских или американских штыков и природном праве хищника. Но на самом деле, в этом фундаменте есть слабое место — триста рублей.

Как вы полагаете, г-н Карагодин, — дал бы я триста рублей за то, чтобы вас никогда не видеть?

...Дело не в том, что «правильно расстреляли». А в том, что «все, взявшие меч, мечом погибнут» (Св. Евангелие от Матфея 26:52). Не надо делать войну предков — своей войной.

Нет, не дал бы я триста рублей. Можете считать, что я босяк.

источник

Материалы о японской окупации