20 цитат Льва Толстого, которые откроют его вам с новой стороны

Он был первым, кто отказался от авторского права, был противником государственной системы, а за отклонение религиозных авторитетов отлучен от церкви. Он отказался от Нобелевской премии, ненавидел деньги и выступал на стороне крестьян. Таким его не знал еще никто. Его имя — Лев Толстой.
Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это.
Каждый хочет изменить человечество, но никто не задумывается о том, как изменить себя.
Все приходит к тому, кто умеет ждать.
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Сильные люди всегда просты.
Всякий пусть метет перед своей дверью. Если каждый будет делать так, вся улица будет чиста.

Всегда кажется, что нас любят за то, что мы так хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.
Без любви жить легче. Но без неё нет смысла.
У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю всё, что у меня есть.
Мир движется вперёд благодаря тем, кто страдает.
Величайшие истины — самые простые.
Дело не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы знать из всего того, что можно знать, самое нужное.
Люди часто гордятся чистотой своей совести только потому, что они обладают короткой памятью.
Нет того негодяя, который, поискав, не нашел бы негодяев в каком-нибудь отношении хуже себя и который поэтому не мог бы найти повода гордиться и быть довольным собой.
Зло только внутри нас, то есть там, откуда его можно вынуть.
Человек должен быть всегда счастливым, если счастье кончается, смотри, в чём ошибся.
Я уверен, что смысл жизни для каждого из нас — просто расти в любви.
Все строят планы, и никто не знает, проживёт ли он до вечера.
Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же.
Одно из самых удивительных заблуждений — что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.

PS.

На своиx лекцияx Владимир Набоков использовал следующий приём. Он закрывал в помещении все шторы, добиваясь полной темноты. «На небосклоне русской литературы вот это Гоголь», — и в конце зала вспыхивала лампа. «Вот это Чехов», — на потолке загоралась еще одна звезда. «Это Достоевский», — щелкал выключателем Набоков. «А вот это Толстой!» — лектор распахивал драпировку окна, и помещение заливал слепящий солнечный свет.