Легенда №17, работа над ошибками

Попытку рассказать языком кинематографа о судьбе Валерия Харламова скомпрометировало халтурное отношение к деталям.

Я шел смотреть фильм «Легенда № 17» со смешанными чувствами. С одной стороны, мне, конечно, хотелось увидеть, как современное отечественное кинопроизводство справится с непростой задачей погружения в советский хоккей конца шестидесятых – начала семидесятых годов. С другой – я сильно опасался, что это будет совсем не та игра, в которую мы играли в СССР. Я уже знал, что фильм смотрел на специальном показе президент Владимир Путин, понимал и то, что он будет бестселлером на территории бывшего СССР.

Чтобы читатели не особенно сомневались в моей компетентности, отмечу одну вещь: особых высот в нашем хоккее я не достиг, но деньги на жизнь время от времени хоккеем зарабатывал. Провел с 1971 по 1991 год больше полутысячи официальных матчей разного уровня. И играл против многих звезд того времени, от Вячеслава Старшинова и Владимира Шадрина до Владимира Лутченко и Александра Мальцева. А в одной команде со мной на лед в разных турнирах, сначала официальных, а потом ветеранских, выходили Юрий Блинов и Александр Гусев, Александр Сидельников и Борис Александров, Владимир Крутов и Сергей Гимаев. А еще я, конечно, ходил на хоккей и видел сотни игр, начиная с 1963 года (мне тогда было 7 лет). И первенство СССР, и Приз «Известий», и чемпионаты мира. Конечно же, я был и на всех встречах Суперсерии-72 и Суперсерии-74 в «Лужниках». Ну а как профессиональный историк, я очень хорошо помню все, что когда-либо видел и знал. В общем, советский хоккей – это моя любовь, радость и память. Именно поэтому с просмотра «Легенды № 17» я вышел со смешанными чувствами.
Верните Брежнева

Начнем, как водится, с начальства. То, как Леонид Ильич Брежнев смотрит хоккей, по форме показано в фильме довольно реалистично. Все остальное – нет.

Для начала во время «беседы в Спорткомитете» тренеру Анатолию Тарасову зачем-то напоминают, что Брежнев якобы болеет за «Спартак».

Леонид Ильич Брежнев был болельщиком ЦСКА, а не «Спартака», что знали даже малые дети. Об этом мне лично рассказывал зять Брежнева Юрий Чурбанов, об этом писал в мемуарах Владимир Медведев, заместитель начальника охраны генсека.

Генеральный секретарь в фильме сидит в ложе в одиночестве. Мне много раз приходилось видеть Леонида Ильича на хоккее. Ему было интересно обменяться впечатлениями, поэтому рядом с ним всегда были другие высокопоставленные болельщики – министр обороны Гречко (его сменил и на посту, и в ложе маршал Устинов), Председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный, тоже симпатизировавший ЦСКА, Андропов, по ведомственной принадлежности болевший за «Динамо», и «спартаковец» Черненко.

Матч, который пытаются воспроизвести в фильме, в любом случае был контрольным или товарищеским. А Брежнев принципиально ходил только на официальные матчи.

«Репрессировали» тренера ЦСКА и сборной Тарасова на самом деле дважды. Один раз после того, как он 40 минут в присутствии Брежнева держал команду в раздевалке, протестуя против незасчитанного гола (11 мая 1969 года), а второй – уже окончательно – после Олимпиады в Саппоро.

Конечно, сыграли в этом роль спортивные функционеры, такие, как некто Эдуард Михайлович Балашов в блестящем исполнении Владимира Меньшова. Но уж слишком собирательным получился этот образ. То он представляется Валерию Харламову как «Балашов, Центральный комитет партии», то рассуждает о делах хоккейной федерации, то выступает как представитель Спорткомитета. А еще склоняет Харламова–Козловского к тому, чтобы писать доносы. Это, между прочим, была уже прерогатива прикомандированных сотрудников КГБ. В Балашове–Меньшове можно угадать и черты Валентина Сыча – начальника Управления спортивных игр зимних видов спорта Спорткомитета СССР, и Сергея Павлова – председателя Комитета по физической культуре и спорту при СМ СССР, и Георгия Рогульского. О последнем, который известен менее всего, стоит сказать особо. По сценарию героя Меньшова в 1971 году назначают «куратором» сборной СССР в Суперсерии. Очевидная глупость. О том, что игры с канадцами вообще будут, стало известно в последние дни Пражского чемпионата мира в мае 1972 года. Рогульский всю жизнь был не «представителем ЦК», а спортивным функционером. Еще при Сталине он возглавлял Комитет по делам физической культуры и спорта при Исполкоме Моссовета. А потом много раз ездил за рубеж с нашими спортсменами, в том числе и хоккеистами. Поехал в качестве руководителя делегации и на Суперсерию-72.
Обгоняя время

Драматургия фильма мне пришлась по душе. Мне понятно и стремление создателей фильма вместить в пятилетний период (1967–1972) все заметные эпизоды из жизни Валерия Харламова – художественные законы это вполне допускают. Но вот в том, что касается правил и внешних атрибутов хоккея, – тут работали натуральные дилетанты.

Например, герой Владимира Меньшова в 1972 году представляет «Харламову» судью игры с красивыми красно-черными полосками на руках. Такая же судейская форма мелькает и во время одной из киношных игр 1967 года. Для справки, полоски на рукавах выделяют главного арбитра (у судей на линии таких нет). Но если в НХЛ главные арбитры и лайнсмены появились в 1945 году, то в СССР, да и вообще в международном хоккее до 1974-го судили не три, а два арбитра. И без всяких черно-красных полосочек.

Или возьмем хоккейную клюшку. В московском аэропорту 1967 года и в далеком Чебаркуле мы видим отечественные клюшки ти-
па ЭФСИ с изогнутым крюком. Такого быть не могло, наша промышленность освоила их только через четыре года. Моя первая публикация в печати была посвящена именно этому вопросу. В журнале «Спортивные игры» в 1971 году я писал о том, как согнуть крюк стандартной советской клюшки самому…

А вот команда ЦСКА и сборная СССР в фильме почему-то вооружены никогда не существовавшей моделью клюшек финской фирмы КОНО. Это весьма странное по дизайну изделие выглядит очень непохоже на использовавшуюся в 1970–1974 годах модель № 201 KOHO international. Люди, которые изготавливали эти новоделы, даже не понимали в принципе, для чего были нужны, скажем, полоски скотча на черенке клюшки. Ими на высоте в 28–35 сантиметров от пятки фиксировалась граница стеклоткани, которой отделяли нижнюю часть от деревянной палки. И это было не случайно. На первых моделях со стеклотканью фибергласс иногда отклеивался, и мелкие стеклянные «занозы» могли даже через перчатку впиться в руку. Современные отечественные дизайнеры просто «для красивости» выделили надпись КОНО сверху и снизу пятью черными полосками. У настоящих клюшек полосок было четыре, и были они синими. И на «киношных» клюшках нет других надписей, нет номера и названия модели, места изготовления, цифры с обозначением «угла» клюшки…

Советские хоккеисты после Олимпиады 1968 года, где последний раз использовались отечественные клюшки «Москва специальная», никогда не играли клюшками одного и того же образца. В Суперсерии 1972 года они использовали и канадские ССМ, Sher-Wood, Sher-brooke, Victoriaville, и финские KOHO 201, TITAN champion pro, MONTREAL surprise, экзотические кислотно-зеленые FINNSTAR, и даже чехословацкие клюшки Artis.

Если бы люди, работавшие над фильмом, удосужились посмотреть фильм 1972 года «Хоккей против хоккея», то они могли бы увидеть, в каких нагрудниках и налокотниках играла сборная СССР. Это уже была нормальная профессиональная шведская, финская и канадская защита. А до 1968 года обычно использовались наши «панцири», сделанные из белого войлока, обшитые дерматином с фибровыми прослойками внутри. Но в фильме и в Чебаркуле 1967 года, и в Монреале 1972-го советские хоккеисты надевают в раздевалках любительские нагрудники и налокотники, которые стали изготавливать по образцам фирмы Jofa на Московской экспериментальной фабрике спортивных изделий Главспортпрома Спорткомитета СССР лет через пятнадцать–двадцать…

А шлемы (если так можно назвать использованный в фильме дикий ремейк головного убора эстонского завода пластмассовых изделий SALVO)! Ни за какие деньги их не надел бы ни один уважающий себя игрок команд класса «А» и «Б», тем более сборной. В фильме «Легенда № 17» в этих ублюдочных касках играют все, причем как в Чебаркуле, так и в ЦСКА, «Спартаке» и сборной. Выпускали их для коллективов физкультуры в период с 1974 по 1984 год, и были они крайне слабой копией одновременно двух моделей фирмы Jofa. По форме они напоминали шлемы VM, выпускавшиеся с 1967 года. В них (настоящих) сборная СССР стала играть с Гренобльской Олимпиады 1968-го. Но в Эстонии пошли дальше: старые добрые шлемы «модернизировали», вставив перемычки в вентиляционные отверстия (они появились у модели 1973 годa Jofa 23551). Еще внешне выдавали подделку белые «ушки», к которым крепился ремешок для фиксации под подбородком. Зрители могут наблюдать, насколько идиотски сидят эти «шлемы» на головах актеров. Этим они и отличаются от достаточно эргономичных Jofa – VM. Неужели при бюджете фильма в 10 миллионов долларов было трудно заказать пару десятков шлемов у существующей фирмы либо просто сделать точные копии? Кстати, и в клубах, и даже в сборной 1972 года наши игроки выступали в разных моделях шлемов. Петров, Цыганков, Васильев, Шаталов, Анисин, Зимин в Канаде попробовали модель Cooper SK120, но потом отказались от нее. Был у меня такой шлем в те времена. Слабоват оказался…

У вратарей, кроме шлемов, бывают еще и маски. Владислав Третьяк, один из немногих тогда, использовал стальную решетчатую маску, которую канадцы называли «птичья клетка». В фильме фигурирует какая-то странная «решетка», отдаленно напоминающая ту, в которой играл Владислав, и почему-то крепящаяся к шлему прямо на передней части. Ни один VM этого не выдержал бы. Крепить маску ко лбу Третьяк стал, сменив в 1975 году свой шлем на Cooper SK 600. Он был сделан из жесткой мощной пластмассы со специальными утолщениями и отверстиями на передней части. Не без гордости скажу, что в таком шлеме, подаренном мне лично Третьяком, я выступал с 1977 по 1988 год…

Перчатки у хоккеистов команды «Звезда» (Чебаркуль), где в сезоне 1967–1968 годов играл Харламов, показанные в фильме, выглядят абсолютно аутентичными. А вот с теми, в которых «играют» сборная СССР и ЦСКА, – просто беда. Ну не было в 1971–1972 годах синтетических перчаток! Да еще сделанных по типу главспортпромовских моделей второй половины 1980-х годов! И одинаковых перчаток в сборной СССР в канадской Суперсерии не было. Даже по цветовой гамме они были и бело-красными, и красно-белыми, и даже черно-желтыми (у Рагулина, Шадрина и Якушева).
Самое забавное – это коньки. В фильме Харламов в 1972 году после травмы выходит на лед в советских кожаных коньках с лезвиями «Экстра» фабрики «Динамо» (коньки стоили 25, а лезвия – 10 рублей). Но он уже тогда играл то в канадских коньках ССМ модели Super tasks, то в Bauer Supreme 92. Зато на фотографии из фильма (дело происходит на тренировке в 1968 году) у Данилы Козловского видны лезвия модели TUUK 2000 с пластиковыми «стаканами» и стальной вставкой. А они появились у хоккеистов только через десять лет, на рубеже 1979–1980 годов.

А не стыдно ли показывать игроков сборной СССР в свитерах из ткани девяностых годов, с напечатанными номерами и неправильной формы буквами, с огромным воротом совершенно иного вида, завязанным веревочкой, чуть ли не до пояса длиной? Наши хоккеисты до 1974 года защищали честь Родины в свитерах из чистой шерсти (в 1973 году в нее добавили синтетики). Войлочные номера с отделкой из атласной ленты пришивались, равно как и буквы, а что касается той самой «веревочки», ни один настоящий игрок не рискнул бы носить на шее удавку. Хоккей – игра жесткая. Защитники у борта «придушивают» нападающих соперника даже за воротник свитера. А веревочка, да еще синтетическая – это вообще великая удача! И еще, никаких цветных свитеров на тренировках (как в фильме) тогда у игроков не было.

В «Легенде № 17» один из игроков сборной СССР в 1972 году собирается жениться на вратаре женской сборной страны по хоккею. Но ведь первый чемпионат среди женщин состоялся в нашей стране только через 24 года, в сезоне 1995–1996 годов. Тогда же и женскую сборную создали.
Не показывайте этого канадцам

Фильм «Легенда № 17» – продукция исключительно для внутреннего пользования, поскольку любая попытка показать его, скажем, на родине хоккея – в Канаде – чревата полным провалом. В предисловии к книге Скотта Морисона «Когда Канада замерла», посвященной Суперсерии-72, исполнительный директор Ассоциации игроков НХЛ Алан Иглсон писал: «Все канадцы, которым к сентябрю 1972 года исполнилось шесть лет, помнят, где они были и что они делали в тот день 28 сентября 1972 года, когда Пол Хендерсон забил Гол». И это не преувеличение. Хоккей для канадцев не спорт, а религия и национальное достояние. По этой причине любая вольная трактовка «религиозных канонов» вызывает там абсолютное неприятие.

А подобных «вольностей» в нашем фильме множество. Его создатели, к сожалению, не знакомы с хоккейными правилами и традициями, да и о матчах Суперсерии имеют самое приблизительное представление. Конечно, они посмотрели запись первого матча в Монреале (об этом свидетельствует пара деталей, таких, как «судейский полукруг» не в центре площадки, а в правой части средней зоны, или номера на свитерах судей, что было характерно для НХЛ тех лет). Но весь остальной антураж – это натуральная «развесистая клюква».

В центре площадки создатели фильма поместили надпись на льду «Суперсерия Канада – СССР 1972». Да никакой «Суперсерии 1972» тогда в природе быть не могло! До 1976 года все называли ее исключительно Summit series, то есть «Серия встреч на высшем уровне».

На самом деле в монреальском «Форуме» по местным канонам нельзя было убирать со льда эмблему клуба «Монреаль канадиенс». И она там была. На табло, кстати, никаких надписей о СССР и Канаде не было. Только Canadiens и Guests. И гимны в Канаде в то время исполнялись не под фонограмму (как в фильме «Легенда № 17»), а на органе.

Только абсолютное непонимание отношения канадцев к хоккею могло вызвать появление в кадре тренера канадцев в каком-то желтом пиджаке. В НХЛ существует дресс-код, который требует от игроков и тренеров на официальных матчах быть либо в клубном пиджаке, либо в темном костюме. Галстук в обоих случаях обязателен. А попугайский наряд киношного Джона Фергюссона (одного из тренеров команды Канады) – просто оскорбление чувств канадцев. Премьер-министр Канады Пьер Трюдо, присутствовавший на игре, запросто мог позволить себе снять пиджак в жарком зале «Форума» (что он и сделал), а вот тренер канадцев – нет.

Форма команды Канады гораздо больше похожа на настоящую, чем форма сборной СССР. Единственное отличие – у «киноканадцев» зачем-то были добавлены номера на рукавах. Но вот идиотские синтетические белые варежки (у меня язык не поворачивается назвать их хоккейными перчатками) – натуральная небывальщина. У канадской сборной в 1972 году был контракт с фирмой ССМ. Красные кожаные перчатки с белой отделкой были «фирменным знаком» той команды, равно как и команды Канады в следующие несколько лет.

Зато в том, что касалось клюшек, у канадцев была полная свобода. Каждый из них пользовался тем, что предусматривалось его персональным контрактом. У игроков команды Канады было семь-восемь фирменных моделей клюшек. В фильме же мелькает одна надпись Sher-wood, сделанная мелким курсивом, абсолютно не похожая на настоящий логотип с почти полувековой историей. Таких клюшек в 1972 году не было вообще!

Как мог герой Даниеля Ольбрыхского (его прототипом был экс-профессионал, ныне представитель «Эйр Канада» в Москве Агги Кукулович) в 1971 году просить «Харламова» дать автограф на фотографии канадской команды в форме, дизайн которой был разработан летом 1972 года для игр со сборной СССР? А тренер Всеволод Бобров показывать перед поездкой в Канаду нашим игрокам фрагменты из будущих игр Суперсерии?

* * *
Кто-то может сказать: да какое все эти детали имеют значение? Клюшки, перчатки, шлемы, надписи, мелкие исторические ляпы… Но мои чувства, как и чувства других ветеранов хоккея и болельщиков со стажем, могут быть аналогичны ощущениям участников Великой Отечественной при просмотре фильма, где советские воины, к примеру, штурмуют Берлин не с ППШ, а с автоматами Калашникова в руках.

Источник