Прогулка по одному из самых разрушенных сирийских городов

Сегодня репортаж из Хомса, некогда крупного и красивого города. Хомс был одним из первых городов, охваченных гражданской войной. Радикально настроенные группировки называли ее столицей революции. Нигина Бероева и Ксения Большакова специально для моего блога приготовили репортаж из Хомса. Обращаю ваше внимание, что девушки работали на территории, которую контролирует правительство Сирии.

Беспорядки, а потом и бои, начались здесь еще весной 2011 года. Собственно, жесткое подавление любого инакомыслия в Сирии началось именно с Хомса. В 2011 году была расстреляна демонстрация против политики губернатора, в результате чего уже поднялся почти весь город. Город был разделен: часть его контролировалась официальными войсками, другая – вооруженными боевиками и повстанцами. Граница контроля постоянно передвигалась. Иногда правительственным войскам удавалось отбить некоторые районы, потом их снова захватывали вооруженные радикально настроенные группировки. Правительству понадобилось три операции, чтобы выбить боевиков из Хомса. Город полостью перешел под перед контроль официальных войск в начале 2014 года.
В начале мая 2014 года правительство Сирии и повстанцы заключили соглашение о прекращении огня в городе Хомс и эвакуации мирных жителей и боевиков. Каждому боевику было разрешено взять с собой автомат, рюкзак с личными вещами, и по гранатомёту и пулемёту на каждый автобус. Вскоре губернатор Хомса объявил, что вооружённые силы Сирии установили контроль над городом. И 9 мая сотни мирных жителей вошли в районы Хомса, чтобы посмотреть, что осталось от их домов.
Люди возвращались в свои дома и пытались восстановить город, насколько это вообще было возможно. Но пока одни районы города возвращались к более-менее мирной жизни, другие все еще оставались в руках боевиков. После затишья в несколько месяцев в Хомсе вновь продолжились столкновения. А в октябре началась масштабная военная операция сирийской армии.
На окраинах Хомса по-прежнему слышны взрывы. С крыши нашей гостиницы город виден как на ладони: целые и разрушенные дома, большие фотографии Башара Асада и его отца Хафеза. С наступлением темноты обстрелы и взрывы слышны чаще.


За три года боев большая часть Хомса стала похожа на руины. Виды, которые у нас принято называть Сталинградом.


В некоторые кварталы до сих пор не пускают местных жителей – в развалинах еще полно мин.


Сопровождающие нас военные просят внимательно смотреть под ноги, не задевать проволоки, не заходить в дома. Хотя сложно назвать домами эту груду камней.




Это не первый «Сталинград», который мы видим. Мы были в Южной Осетии, были в Дебальцево. Но каждый раз, глядя на этот фарш из бетона и кирпичей, ком подступает к горлу.


Вот посреди улицы стоит детский трехколесный велосипед, а вот вывески на киоске, где раньше продавали сладости, и кроме вывески ничего не осталось.


Если у вас живое воображение, вы легко можете представить, как детвора играла в футбол на площади, как торговцы раскладывали свои товары в лавках, а женщины покупали в магазинах продуты.




Когда-то эта улица была заполнена ароматом кофе с кардамоном, теперь тут царит сладковатый трупный запах.


Можно бесконечно искать правых и виноватых, подсчитывать потери с каждой стороны, но эту жизнь уже не вернешь.


Жители этих районов разбросаны по всему миру: кто-то остался в Сирии, кто-то томится в лагере беженцев в Турции или Ливане, а кто-то решил попытать счастье в Европе.


Мертвую тишину нарушает лишь журчание воды: коммуникации постепенно восстанавливают и кое-где вода хлещет из перебитых труб. Лабиринты улиц уводят нас далеко в глубь района.


- Я помню, как ходил на этот старый рынок, – рассказывает нам сопровождающий нас военный, показывая рукой на груду развалин.


– Вот там покупал себе одежу. Это был мой любимый квартал Хомса, мы приходили сюда с друзьями, пили чай, курили кальян. Сейчас я смотрю на эти руины и пытаюсь видеть только то, что было до войны.


500 человек из моей бригады погибло, когда отбивали этот район. 17 из них были моими друзьями. И даже сейчас, когда я смотрю на их фотографии, я начинаю плакать. Многие из моих друзей умерли на моих руках. В том числе и мой самый близкий друг. Мы вызвали скорую помощь, но она не смогла приехать вовремя, дороги были блокированы боевиками.


Поднимаемся на крушу десятиэтажного здания, которое раньше было профсоюзом инженеров.




Хомс был важным промышленным центром, здесь располагался нефтеперерабатывающий завод, нефтехранилища.






Но самое главное, этот город является важнейшим транспортным узлом.


Развалины домов уходят за горизонт.


Неожиданно, среди этого кладбища домов, видим цветы на балконе.


Фаузи Альбитар поливал свои клумбы, когда мы к нему подошли. Ему разрешили вернуться в его дом и он пытается привести его в порядок.


- В моем доме разграбили все, даже розетки сняли, провода вытащили, – рассказывает Фаузи, показывая дом. – В ванной я положил новую плитку, а за ней все дырки от пуль. Я уехал в первые дни войны со всей семьей. А вернулся только год назад. Мне удалось получить специальное разрешение от военных чтобы ходить сюда каждый день и наводить порядок.
Фаузи заколачивает пробоины в стенах, чинит разрушенную мебель. С гордостью показывает, что ему удалось сделать. Но больше всего хвастается своими цветами.


- Когда соседи вернутся, я хочу чтобы они увидели нашу улицу чистой, – говорит он, правда, где сейчас соседи и живы ли они, он не знает.




Церковь пояса Пресвятой Богородицы находится на краю разбомбленного района. В 2012-2013 годах ее удерживали боевики.


- В церкви была реликвия – часть пояса Пресвятой Богородицы, – рассказывает отец Ибрагим, настоятель церкви. – Но перед тем, как уйти, мы заменили настоящую реликвию на подделку. Когда террористы обнаружили подлог, то сожгли вот это церковное хранилище.


Отец Ибрагим показывает нам небольшое помещение, черное от копоти. На стенах зияют дыры на местах, где когда-то были иконы. Небольшой мраморный алтарь разрушить не удалось – его расстреливали из автоматов (это видно по следам) и пытались разбить, вероятно, кувалдой.




Сейчас, глядя на церковь, не скажешь, что здесь шли бои.




Новые скамьи, отмытые станы.




Лишь на двух иконах видны следы разрыва – служители церкви нашли их куски в груде камней и склеили.


На фасаде здания частично разрушена древняя мозаика, по словам служителей, им еще предстоит собирать ее куски и восстанавливать. Но буквально два года назад церковь была обгоревшая, с дырами в стенах. Это видно по фотографиям, которые были сделаны в 2013 году. Прихожане восстановили ее довольно быстро.


Эта церковь была построена в 50-ые годы нашей эры на катакомбах, где еще ранее была церковь. Из Хомса мы направляемся в Тартус. Короткий участок дороги из города по-прежнему обстреливается боевиками. Эти три километра мы проезжаем на скорости 200 километров в час. Нас просят пригнуть головы.