Ещё к слову про лженауку.

— В своей книге «Мифы об эволюции человека», вошедшей в лонг-лист премии «Просветитель», вы боретесь с лженаучными теориями, распространенными в нашей стране. Как, на ваш взгляд, за последние 5–10 лет в России лженаука сдала позиции или, наоборот, укрепилась?

— На мой субъективный взгляд, улучшения все-таки произошли. Мне даже хочется верить, что этому способствовал и наш научно-популяризаторский вклад. В последнее время в России, несмотря на отвратительную ситуацию с фондом «Династия», появляется много качественной литературы, проводятся популяризаторские мероприятия, молодежь начинает интересоваться наукой. Десять лет назад в этом плане был полный кошмар!
Однако рано радоваться: стоит отъехать от Москвы и Питера, от больших городов, пообщаться с местными жителями, и становится понятно, что у многих в головах — средневековая… или даже первобытная картина мира!
Складывается впечатление, что она с тех самых первобытных времен и не менялась.
Конечно, мировоззрение большинства людей в XXI веке формируется с помощью массмедиа, в основном — по-прежнему с помощью телевизора. В крупных городах на первый план выходит интернет — а это ведь большая помойка. Если на телевидении присутствует хоть какой-то ценз, то в интернете фильтрация информации отсутствует в принципе, слова выплескиваются в сеть прямо из спинного мозга, минуя неокортекс. Всемирная паутина — это производитель шума. Этот шум инсталлируется в головы пользователей сети, вытесняя даже те немногочисленные знания, которые остались со школы. Интернет — замечательная штука, но нужно же уметь им пользоваться. Граждане! Неряшливое чтение в сети опасно для вашего психического здоровья.

— Сразу конкретный вопрос. Как бы вы доказали человеку, который не верит, что он произошел от обезьяны, что он не прав?

— Пусть человек ответит, почему у нас сломался ген, отвечающий за синтез витамина С.
У других млекопитающих он работает, а у всех обезьян и у человека — нет. Причем у нас с прочими обезьянами мутация, которая вывела этот ген из строя, одна и та же.
Либо и у нас, и у обезьян ген «случайно» сломался в одном и том же месте (что очень маловероятно), либо ген сломался у нашего общего предка. Поскольку наши предки (древние приматы) в те далекие времена кушали много фруктов, витамин С они получали в избытке с пищей и поломку гена не заметили.

— Если взять более широко. Как, на ваш взгляд, эффективнее всего бороться с лженаукой?

— Конечно, лучшая защита от лженауки — хорошее образование. Однако я не верю в то, что в ближайшее время уровень образования у нас возрастет. Пока что мы наблюдаем обратный процесс.
Далее — опыт показывает, что в России ни судебные разбирательства, ни призывы ученых к населению через СМИ «одуматься» на уровне фактов и логики не работают. Остаются методы пиара. То есть научная пропаганда, которая формирует у населения (прежде всего — у молодежи) интерес и доверие к настоящей науке. Через интернет, с помощью популярных мероприятий, фестивалей, фильмов нужно систематически прививать мысль, что наука — это здорово, увлекательно, модно, черт возьми, что за наукой будущее.
Что всеми благами, которые у нас сейчас есть, мы обязаны ученым, а не каким-то шаманам с бубном.
Лженаука лишь имитирует деятельность, реальных результатов там нет. Проблема в том, что лженаука — это чистый пиар. Ученый тратит основную часть времени на научную работу, лжеученый — на «раздувание щек». Лжеученые в отличие от ученых настоящих практически не ограничены фактами и могут с легкостью играть на страхах и предрассудках обывателей. Например, идея о том, что мужчина по природе своей — насильник, вне зависимости от того, как она обосновывается, найдет отклик у определенной категории граждан — причем как мужчин, так и женщин.
Что мы можем с этим делать? Черному пиару лжеученых противопоставить белый пиар научной пропаганды.
Правда на нашей стороне, а лжеученые — все-таки деграданты, и методы пропаганды у них убогие. Победить сложно, но можно.

— Должна ли борьба с лженаукой осуществляться государством?

— Конечно, в идеальной ситуации это должно осуществляться на государственном уровне — если «наверху» хотят, чтобы страна была конкурентоспособной в XXI веке — веке высоких технологий. Но давайте смотреть на вещи реально. Кажется, что сейчас нашему государству не до того, власти занимаются решением каких-то своих проблем, и — на деле, а не на словах — просвещение их очень мало волнует. Поэтому с лженаукой у нас борются одиночки-энтузиасты. Хорошо, что хоть они есть. Хорошо бы, чтобы государство хотя бы не мешало этому процессу…
Идеально, конечно, показать материальный ущерб, наносимый лженаукой, — это то, что действует на чиновников.
Их моральные страдания ученых не трогают, а вот потерянные деньги — другое дело. Некоторые примеры такого рода есть. Вспомним знаменитую «гравицапу» или фильтры Петрика. Но как докажешь материальный ущерб от лжеисториков, лжепалеонтологов, лжелингвистов?

— Каков статус ученого в нашей стране?

— С одной стороны, статистика показывает, что науке по-прежнему доверяют. С другой стороны, если россиянина попросить нарисовать портрет ученого — возникнет образ эдакого растрепанного чудика в очках типа Брауна из картины «Назад в будущее». Ученый — это чудак-«ботаник», а не пример для подражания. Если провести опрос среди детей, кем они хотят стать в будущем, я боюсь, что профессия ученого не войдет в первую десятку. Хотел бы ошибиться.



— В своей книге вы пишете: «Там, где возникает национализм, историческая наука почему-то имеет свойство заканчиваться». Вы считаете, что это утверждение свойственно только для нашей страны или оно общее для всех?

— В антропологии с «национально-патриотическими деформациями» приходится сталкиваться далеко не только в России. Местечковые антропологи многих стран хотят доказать, что именно на их территории появился человек, что их находки — самые древние и, соответственно, самые лучшие и ценные.
Где только не открывали своих собственных предков человека — в Греции, в Китае, в Грузии, в Англии... Конечно, и в России тоже.
Когда наука вступает на поляну политических и националистических амбиций, неизбежен конфликт желаемого и реального. Настоящий исследователь стремится отделять свои желания от фактов, но на практике от своих убеждений и предубеждений не свободен никто. А еще может существовать и определенный «госзаказ». Псевдоисторические движения обостряются, когда в стране кризис. Когда у людей нет повода гордиться реальностью, они находят вымышленные предметы для гордости. Начинаются разговоры о том, что «зато именно наши предки дали миру все блага цивилизации».

— Вы часто упоминаете о том, что в научно-фантастических фильмах (например, Кубрика) и книгах (например, Уэллса) встречаются неправдоподобные образы, которые вживаются в сознание обывателя. Получается, научную фантастику стоит запретить и писать надо только научно-популярные книги?

— Ну что вы! Совсем наоборот, я считаю что научная фантастика — это отличный формат популяризации научных идей. Другое дело, что автор книги стремится сделать сюжет захватывающим, неизбежно что-то добавляет, что-то выкидывает. У Конан Дойла, например, в «Затерянном мире» динозавры живут одновременно с людьми. Хотя автор, безусловно, знал, что к появлению первого человека все динозавры уже давно вымерли. Поэтому плохо, если фантастика — это единственный источник, из которого читатель или зритель черпает знания. Фантастическая книжка может послужить подростку отличным стимулом для занятий наукой. Но чтобы не принимать все прочитанное за чистую монету, нужны если не знания, то определенный культурный уровень. И условия, чтобы желание учиться было осуществимо, а увлечение фантастикой не выродилось в коллекционирование атрибутики.

— Какой у вас самый любимый «антропологический» миф?

— Если не самый любимый, то самый свежий — про так называемую палеодиету. Мол, в древности люди питались «естественно» — давайте же вернемся к образу жизни охотников-собирателей палеолита и станем питаться как они. Интересно, что «естественностью» обосновывают свой выбор поборники разных диет — сыроеды, вегетарианцы. Но понимают ли они, что значит «питаться естественно» и когда именно человек «питался естественно»? Десять тысяч лет назад? Сто тысяч? Миллион лет назад? В разные времена разные группы людей питались очень по-разному.
Кроманьонцы в Европе охотились на мамонтов и носорогов. Где бы взять мамонтятины?
А человек умелый кушал падаль, например. Так какой рацион подходит вам? Вообще-то это вопрос индивидуальный, диету должен рекомендовать врач-диетолог. Налицо нарождающийся научный миф. Обязательно освещу тему палеодиеты в своей следующей книге!



— Вы пишете, что в нашей стране существует довольно большой разрыв между учеными и обществом. Получается, ученые тоже не правы в том, что не всегда внятно доносят свои мысли до простых граждан, не хотят общаться с журналистами?

— В том, что у нас провалена популяризация, виноваты все: и ученые, и общество, и журналисты. Журналистов можно понять: сейчас экономический кризис, издания закрываются, нужно как-то выживать, привлекать читателей. А самый простой путь к привлечению аудитории — сенсации и скандалы. Добавьте сюда низкую квалификацию журналистов.
Что касается ученых, то они, по идее, должны бы заниматься самой наукой, а не ее популяризацией.
Популяризация — вещь специфическая и требует как особых навыков, так и времени. Постоянно общаясь со СМИ, ученый отвлекается от научной работы и рискует просто-напросто закончиться в профессиональном плане. Очень не помешала бы структура, посредник между учеными и массмедиа, которая взяла бы эти задачи на себя. Такая структура, которая занималась бы и пиаром, и подготовкой ученых к эфиру, публичным выступлениям, и даже юридической помощью ученым, пострадавшим от нерадивых журналистов.

— Как можно сделать «сложную» науку интересной для обывателя? Ведь словосочетания «радиоуглеродный анализ», «калий-аргоновый метод» внушают страх непросвещенному человеку...

— Существуют разные уровни популяризации. На самом нижнем уровне терминология должна быть сведена к минимуму. Условно говоря, не более 1–2 терминов в коротком видеоролике, и каждый термин нужно разжевать. Почему один-два? Потому что, если их будет три, мы перегрузим зрителя и он не станет смотреть.
Нижний уровень популяризации ориентирован фактически на ребенка.
Это значит, что объяснять нужно на пальцах. Чуть утрируя: «Австралопитек — это такая обезьянка, которая давным-давно ходила по Африке на задних лапах».
Мне кажется, что хороший научно-популярный текст сродни инструкции по пользованию бытовыми приборами. В инструкциях ведь тоже не используется специальная лексика, там никогда не напишут «поверните реостат». Домохозяйка не знает, что такое реостат! Поэтому напишут: «Поверните красненькую ручечку...»

Источник.