Остались в бедняках: Как россияне относятся к деньгам

Граждане не уважают тех, кто умеет «делать деньги», и не любят тех, у кого они есть. При этом любят деньги, которые у них в руках, и хотят иметь их больше, чем у соседа. Вырваться из этого круга не получается: трудно стать богатым, имея психологию бедняка.

Не трудом праведным

«До 70% россиян на лобовой вопрос отвечают, что большинство богатых людей — это воры,— говорит политолог Марк Урнов, член Комитета гражданских инициатив (КГИ).— Если начать задавать контрольные вопросы, получается, что да, 70%, конечно, воры, но 30% внутренне готовы пойти на жульничество, чтобы стать богатыми».

По данным «Левада-центра», 70% граждан уверены, что законным способом разбогатеть в РФ невозможно. Прогресс — в 2006 году так считали 83%.

«Круг потребительских нужд у большинства российских семей ограничен текущими задачами повседневной жизни. Питание, одежда, отдых — это предел мечтаний,— говорит Марина Красильникова, глава отдела изучения доходов и потребления «Левада-центра».— Невозможность вырваться из круга повседневности вызывает раздражение и озлобление, в том числе к богатым».



То, что большие деньги — всегда криминал, это, конечно, миф. У его истоков, считает гендиректор консалтинговой компании «Дымшиц и партнеры» Михаил Дымшиц,— советское воспитание и марксистская политэкономия. Предприниматель якобы присваивает прибавочную стоимость, а сам ничего не производит.

«Неприятие возникает даже на уровне наемных сотрудников, когда люди видят, что человек из их коллектива, во-первых, хотел, во-вторых, заработал больше, а они сидели ровно. Конечно, он гад»,— рассуждает Дымшиц.

На богатых смотрим свысока

С начала нулевых число россиян, испытывающих уважение к тем, кто умеет «делать деньги», снизилось на треть — с 38% в 2001 году до 27% в 2017-м, следует из предоставленных «Деньгам» результатов свежего опроса «Левада-центра». По данным социологов, те, кто ничего не имеет против «людей, получающих миллионы», в меньшинстве: в 1989 году их было 9%, в 2003-м — 17%, в 2015-м — 11%.
«Ухудшение отношения к богатым людям происходило одновременно с процессами отчуждения людей от власти, политики, общественной жизни, ростом уверенности в коррумпированности власти и является выражением нарастающего чувства зависимости обычного человека от неподконтрольных ему общественных процессов,— считает Красильникова.

Несмотря на рост уровня жизни в первые годы нынешнего века, большинство россиян остаются людьми если не бедными в смысле текущих возможностей удовлетворения нужд в питании и одежде, то бедными в своих потребительских ориентациях.

Денежные доходы большинства не позволяют даже задумываться о том, чтобы самостоятельно решать свои жилищные проблемы, получать качественное образование и медицинскую помощь. Эти цели кажутся многим столь нереальными, что они даже не пытаются их достичь».

Советское отношение

Российский человек по отношению к деньгам остался советским: деньги предпочитает не зарабатывать, а получать

А вот доля инициативных людей, готовых взять на себя ответственность и открыть свое дело, все последние 27 лет была неизменно низкой — 7-10%. Кроме того, 60% россиян в опросах «Левада-центра» допускают неравенство доходов, «но только если разрыв между бедными и богатыми не слишком велик», а еще 28% вообще считают неравенство доходов вредным.

«У нас нет пафоса равенства. У нас более выражена установка на неравенство, но такое: я хочу жить лучше, чем ты или мой сосед, но при этом хочу, чтобы мне это гарантировало государство,— считает Марк Урнов.— Это такой постсоциалистический синдром: уже хочется неравенства, но еще не хочется обеспечивать его самому».

Дымшиц согласен: «Люди негативно относятся к деньгам, но которые в руках у других. Как только они у тебя, все нормально».
Могло бы показаться, что за последние 20 лет страна изменилась до неузнаваемости, но значение и роль денег в обществе почти не изменились, свидетельствуют опросы «GfK-Русь». Как и в 1997 году, в 2016-м две трети людей старше 16 лет согласились, что «деньги — это способ обеспечить семью».

«Деньги — это забота о ближних, способ решить проблемы»,— интерпретирует данные Петр Залесский из «GfK-Русь».
Чаще всего с таким утверждением соглашались люди с доходом ниже 8 тыс. руб. на человека (самые бедные) и выше 60 тыс. (выше среднего). Остальные чаще соглашались с тем, что «деньги — это способ забыть о жизненных проблемах».
Любопытно, что концепция «деньги как забота о семье» наиболее характерна для юга России (76%) и Северного Кавказа (74%). А вот на Северо-Западе с этим согласны лишь 47%.

Чужая сила

Неприятие «богатства у чужих» также объясняется неудачным для многих опытом последних 25 лет, когда перемены в стране происходили без ключевых для рыночной экономики реформ. А постоянное обыгрывание темы денег, подчеркивание их абсолютной важности способствовало отторжению идеи богатства как показателя успеха. Поэтому культовый для многих в стране герой «Брата-2″ говорит: «Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах? Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда — тот и сильней».



Может показаться парадоксальным, но при этом большинство россиян (70-80%) верят, что все измеряется деньгами. Интерпретируя и обобщая данные опросов «Левада-центра», так считал до своей кончины в 2014 году глава отдела социально-политических исследований Борис Дубин.
На самом деле парадокса нет. «Деньги стали общим измерителем объема семейных ресурсов,— поясняет Красильникова.— В советское время деньги дополнялись другими социальными ресурсами (блат, знакомство), теперь деньги решают все».

Но раз своих денег у людей нет, неприятие чужого богатства отлично комбинируется в головах с мифом о том, что деньги — главное в жизни.

На печи

Опросы GfK показывают, что деньги как «справедливую оплату за труд» в 2016 году рассматривали только 17% россиян. Это даже меньше, чем в 1997-м (19%). Но разница в регионах значимая — настолько, что можно говорить о разных странах.

«Больше всего опрошенных (23%) рассматривают деньги как справедливую оплату за труд в Северо-Западном регионе, а меньше всего (7%) — на Урале»,— уточняет Петр Залесский.
Большинство россиян недовольны доходами, следует из данных ФОМ. В 2016 году 80% россиян сообщили, что им не хватает денег до зарплаты. Однако зарабатывать больше россияне не стремятся (или не получается). Показательно, что работодатель мечты — госпредприятие или госструктура, там предпочли бы работать 36% россиян (данные «Левада-центра»). По словам Дымшица, те, кто не ленятся вместе со всеми, показывают, что жить и зарабатывать самому можно: «Но все будут жаловаться на что угодно, кроме собственной лени и тупости».


«Происходит рационализация отказа от собственных усилий по выходу из тяжелого положения»,— заключает Красильникова.
Не хватает до зарплаты, впрочем, не только потому, что малы доходы, еще и велики расходы. Тратить, а не копить в условиях, когда доходы годами росли двузначными темпами, а инфляция съедала сбережения, долго было рациональным поведением.
В 1997 году с мнением, что лучше деньги потратить, «потому что неизвестно, что будет в будущем», соглашались 17% опрошенных. В 2016-м — всего 5% (в обоих случаях больше всего — безработные и пенсионеры).

Не хотят и планировать семейный бюджет. С тем, что это необходимо, согласны только 34% опрошенных, рассказали «Деньгам» в «Левада-центре».

Не выходит и со сбережениями.
Чтобы сформировать что-то более или менее значимое, нужны доходы хотя бы в 60-70 тыс. руб. в месяц. По данным Росстата, такие доходы лишь у 10% населения.

То есть оказаться на этом финансовом плато жизненной стабильности для подавляющего большинства просто невозможно.
И не стоит обманываться тем, что на банковских депозитах скопилось уже больше 23 трлн руб., или около 160 тыс. на каждого россиянина. Это деньги даже не 10% населения, а прослойки, которую можно было бы назвать статистической погрешностью, следует из соцопросов и данных АСВ.

Изменить отношение

Изменения отношения к деньгам происходят главным образом у молодежи. По данным «GfK-Русь», за 20 лет с 41% до 26% упало отношение к деньгам как «способу наслаждаться прелестями жизни». Это свидетельствует о том, что молодежь стала более рационально относиться к деньгам и тратам, рассуждает Залесский.

«В обществе бытует преобладающая норма поведения, именно она создает ту рамку, в которой существуют остальные модели поведения,— говорит Красильникова.— Когда молодежь социализируется, то начинает подражать поведению старших. И то, что в нашем обществе преобладает бедная модель поведения, очень сильно тормозит все социальные процессы».

Все может измениться относительно быстро. «Наша догоняющая модернизация позволяет пройти быстрее все этапы развития, но все-таки не за один день»,— говорит Красильникова.

И тогда вместо того, чтобы работа была прежде всего «источником получения средств к существованию» (60-65% россиян, по данным «Левада-центра»), появятся и другие стимулы. Интерес, возможность заработать на нечто большее, чем выживание. В общем, уже другая цивилизация.

Пока же бедность и отсутствие финансовой независимости оказываются самовоспроизводящимся явлением.
Недовольство начинает расти не тогда, когда людям становится хуже, а когда становится хорошо, поясняет Урнов: «Это характерно для стран, которые медленно выходят из тоталитарного состояния, где люди не очень верят в себя. Когда начинаются улучшения, запрос «я хочу» растет значительно выше, чем «я могу». Когда все падает, очень быстро снижается «я хочу», почти прижимается к «я могу», уходит фрустрация и у людей получается расслабляться».