Самый крепкий.

Когда я переношусь мыслью в далекие блокадные годы, то неизменно вижу одну и ту же картину: залитую солнцем, сверкающую искристым снегом замерзшую Неву, а на ней 12-летнего мальчика, медленно, шаг за шагом приближающегося к Стрелке Васильевского острова. Блестящая скатерть Невы вся в тропинках: они пересекают ее вдоль и поперек, уходят под мосты, подбираются к обледенелым ступенькам набережных. За отсутствием транспорта они сокращают пешеходам путь. Вот только пешеходов день ото дня становится все меньше.

Путь у мальчика неблизкий: от проспекта Щорса до улицы Зодчего Росси, точнее, до архитектурно-планировочного управления Ленсовета, где работает его отец. Сегодня там день выдачи продовольственных карточек. Вчера на семейном совете было решено, что из тех, кто еще «на ногах», он – самый «крепкий». Ему подробно рассказано все: как идти, кого спросить, к кому обратиться в случае непредвиденного.

На улице минус 22 градуса, и мальчика тепло одели: лицо укутано до самых глаз шерстяным платком, на руках две пары варежек, на неестественно тонких ногах болтаются серые разношенные валенки. В нагрудном кармане его пиджачка лежат заколотые английской булавкой необходимые документы. А в боковом кармане пластинка хлеба и кусочек сахара – он может съесть их не раньше, чем тронется в обратный путь.

Существует и строгое указание: не торопиться и ни в коем случае не садиться на снег. Родители говорили уверенно и спокойно, прекрасно понимая, что произойдет, если мальчик в чем-то оплошает или просто заснет, приткнувшись к снежному сугробу…

Мальчик же от тревожных мыслей был далек. С ним ничего не случится: все будет хорошо! Он убежден, что наша большая и могучая страна, лишь «оглушенная» внезапным нападением, вот-вот соберется с силами. Она разорвет кольцо врагов, окруживших город, и в Ленинград хлынут продукты – хлеб, сахар, крупа… Придет мир, а с ним – завтраки, обеды, ужины. Но за это нужно бороться! Что ж, он к тому готов!

Нужно ли уточнять? Мальчик, бредущий по замерзшей Неве, конечно же, пишущий эти строки.

…Уже получены карточки, съедены хлеб и сахар, остался позади и Невский проспект. Передо мною – безлюдная набережная. Вот и спуск к Неве. Садиться на снег нельзя, ну а если чуть-чуть присесть на ступеньках? Холодно, конечно. Но я устал, и до чего же хорошо прислониться плечом к гранитному парапету, вытянуть натруженные ноги!

Мысли текут медленно и вяло… Как-то там мои домашние – мать, отец, брат? Верно, уже пообедали. И меня ждет тарелка жиденьких щей из капустных кочерыжек (удалось набрать по счастливой случайности). Тарелка щей… Из кочерыжек…

Но что такое? Кто-то трясет меня за плечи так, что я мгновенно возвращаюсь к действительности.

– Мальчик, вставай, вставай сейчас же! – Надо мной склонилась женщина. Лицо сухое, строгое.

– Тебе помочь чем-нибудь?

Надо же, ведь я и правда едва не заснул!

– Спасибо. Ничего не нужно.

Спускаюсь на лед. Ну и ну! Вот так, наверное, два дня назад и погибли те двое мужчин, что и сейчас лежат в палисаднике напротив наших окон. Один лежит лицом вниз, шапка упала, волосы запорошило снегом. Второй рядом, правой рукой крепко обнял товарища… Но хронический голод, похоже, притупил и самые естественные наши чувства: я мало взволнован случившимся со мной. Главное – до дома уже рукой подать…

Наука свидетельствует: прожить на блокадный паек было невозможно. Неужели нас спасли капустные кочерыжки? Наверное… Впрочем, не только они, но и организованность, выдержка, взаимная доброжелательность и неизменный оптимизм, господствующие в нашей семье.