10 современных русских политических фильмов
Недавно на экраны вышел осовремененный «Дубровский» — фильм о том, как русский народ начинает уходить в леса и создавать антиправительственные партизанские отряды.
Еще недавно российское кино боялось социальности как чумы. Продюсеры не хотели ссориться с властью (ведь власть – это еще и деньги на съемки, распределяемые через Министерство культуры). Но ситуация меняется: появились не просто остро социальные, а по-настоящему политические картины, содержащие недвусмысленные высказывания о ситуации в стране. Другое дело, что из-за прокатчиков, которые тоже опасаются властей и не любят коммерческие риски, почти все эти фильмы не известны сколько-нибудь широкому зрителю.
В список самых ярких российских политических картин мы включили две важные работы конца 1990-х. Мы рассматривали только игровое кино, из современных документальных политических картин можно составить отдельный список.
Фильм не вполне соответствует оригинальному пушкинскому тексту (за что его поругивает пресса), но при этом демонстрирует новейший русский мужицкий бунт – и объясняет его причины.
Причины в данном случае в том, что коррупция и несправедливость на губернском уровне достигли такого предела, что только и остается взяться за оружие да уйти в леса. Вообще-то еще ни одна отечественная картина путинских времен не утверждала, что кризис достиг точки, и народ, более не веря верхам, готов взяться за оружие. Не доказывала, что бунт в условиях современной России – это уже не фигура речи в колонках политических публицистов, а вполне возможная – и близкая – реальность.
В соответствии с Пушкиным бунт в «Дубровском» — бессмысленный и беспощадный. Современные крестьяне ночью сжигают в сарае омоновцев, испоганивших накануне похороны уважаемого человека и пришедших сносить — ради корысти коррумпированных негодяев — их якобы незаконно возведенные дома. Но затем запросто убивают и инкассаторов, дабы добыть денег. Крестьянами руководит контуженный на афганской войне (речь не о Дубровском). Он буйный вожак прямо-таки по Высоцкому: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». У него жесткая идеология: «Это война. Сегодня они лишают нас домов – завтра они убьют нас как скотину». И: «В России никогда еще без крови не обходилось». Он произносит еще одну важную фразу, от которой кровь должна застыть в жилах российских чиновников: «На Москву, может, не пойдем…», — продолжение менее значимо.
Он – кошмар. Но порожден-то он российской действительностью, взяточничеством и утратой веры в закон. Партизан, кстати, тоже уничтожают беззаконно — попросту вырезают без суда и следствия.
Финальный кадр — мрачная метафора российской жизни. В живых из партизан остался только дурачок. Он сидит посреди заснеженного поля, слушает плеер и счастлив, а рядом с ним – открытый кейс, и из него разлетаются ненужные ему бабки (ради которых в фильме и творятся все бесчинства).
Линия Дубровский – Маша в фильме не слишком интересна. Похоже, и самим авторам, которые, ясное дело, желали высказаться прежде всего о политической ситуации.
Кое-что про авторов – это тоже значимо. «Дубровского» тоже сделали новые или относительно новые для кино люди. Идея пришла в голову журналисту Константину Чернозатонскому. Сценарий он написал вместе с экс-кинокритиком, режиссером Михаилом Брашинским. Продюсер фильма Евгений Гиндилис в кино не новичок, но тоже обладает тем, что называют «активной жизненной позицией». Недаром недавно побывал в автозаке, просто постояв возле здания суда, где поддерживал узников Болотной. Про «Дубровского» он говорит: «Мы не можем оставаться в стороне от того, что происходит в нашей cтране. Мы хотели снять фильм-предупреждение о том, что нас может ожидать».
Предтеча «Дубровского» и вообще всех нынешних протестных киноработ. Несколько фермеров вдруг обнаруживают, что их земли перекуплены. На родных почвах хозяйничают враги-бурильщики, которые травят селян собаками. Действие вроде как происходит в России 1990-х. Но это страна, концептуально преобразованная, более всего похожа на одновременно жуткую и незлобивую Россию Андрея Платонова, прежде всего романа «Чевенгур». Мужики одеты, щурятся, улыбаются в стиле довоенных народных киносмельчаков: красных партизан, чапаевых-петек-максимов.
Оставшись без полей, мужики идут на поиски правды. Одного за другим допрашивают, пытают, калечат: председателя колхоза, продавшего земли кооператорам, потом перекупщика, потом бывшего обкомовца, санкционировавшего сделку, а затем и Самого — хозяина, который сидит в Москве в высотке, прибирает к рукам нефтеносные территории по всему свету и бахвалится, что скоро, мол, вся кровь земная его будет.
По отношению к России «Окраина» — фильм одновременно народнический и антинародный. Что как минимум умно. Он не за «красных», но и не за «белых». Он про пакостность жизни, в которой, как всегда в России, уживаются кровавое и метафизическое, космическое и комическое. Совершить революцию, впасть в тоску, отдать последнее, поглядеть на звезды, поразмышлять о запредельном, подпалить дом, подраться — все в одном ряду.
Дуэт сценаристов Петр Луцик — Алексей Саморядов считался главной опорой нашего кино в преддверии третьего тысячелетия. Но над Луциком и Саморядовым тяготел рок. В начале 1994-го нелепо погиб Саморядов, упав в Ялте с 11-го этажа гостиницы во время семинара, который как раз и был посвящен славному будущему молодого российского кино. В 2000-м, вскоре после выхода «Окраины», едва достигши 40-летия, умер Петр Луцик.
Главный фокус «Брата» — обман собственной целевой аудитории. Фильм стал знаменем для не слишком развитых слоев, усмотревших в нем прямой призыв к ненависти: по отношению к бандитам-ворам, но также, увы, и к нерусским. Между тем это концептуальный фильм интеллигента о нередком для российской истории потерянном поколении, в котором Данила Багров в фантастическом исполнении Сергея Бодрова-мл. не только десантник-супермен, но и отчаянно запутавшийся в непонятной новой жизни русский мальчик.
Именно в «Брате» впервые проявились противоречивые политические взгляды Алексея Балабанова – самого талантливого и русского режиссера последних двадцати лет, метавшегося в своих раздумьях об участи страны и народа от русофилии до отчаянной русофобии. Чехов, Бунин – величайшие из великих талантов России – были, пожалуй, в той же степени русофилами и русофобами одновременно.
После «Брата» пошла череда балабановских картин, в которых он четко выразил то, что думает о российской власти. В «Войне», «Жмурках», «Мне не больно», «Кочегаре», «Я тоже хочу» он равно ненавидит братков и ментов, а также гэбистов, являющихся оплотом скверного для него российского режима. Он всегда за одиночек-маргиналов, которые пытаются сопротивляться общественной системе. И еще – он за военных. За русское офицерство. Вот перед кем он всегда с честью преклонял голову.
Считаете, что у нас нет киноцензуры? Вот пример запрещенной картины. Кто и за что запрещал «Россию 88», сейчас определить фактически невозможно. Сменились министры культуры, сменилось многое. Но несовершенный по эстетическим, стилистическим и даже сюжетным меркам фильм «Россия 88» — безусловно уникальное киновысказывание.
Самым сильным моментом оказывается финальный – гигантский — список жертв скинхедов в России в одном только 2008 году. Их атаки, избиения сняты предельно жестко. Разговоры – мат на мате, какого в нашем кино на тот момент (а может, и вообще) не бывало. Еще один убойный момент: фильм – на основе фактов – доказывает, что многие организации скинхедов имели кураторов в силовых структурах.
Беда картины в том, что сценарий недовыстроен. Каждые пять минут повторяются одни и те же вопли: «Слава России!», «Россия для русских!» и «Зиг хайль!». Чтобы придать фильму артистический, а заодно документальный вид, режиссер с оператором придумали ход, будто вся картина снята одним из скинхедов ручной видеокамерой. Но у этого приема есть свои проблемы. Так, показная документальность вступает в противоречие с чересчур театрализованной моралистической развязкой. Из-за мечущегося изображения смотреть фильм очень трудно. Вкупе с матом фильм делается совсем уже маргинальным. Из-за всего этого картина и без цензурного запрета могла не дойти до массового зрителя.
Самый эстетский российский фильм последних лет интересен уже тем, как его создатели (режиссер и сценарист Александр Зельдович и писатель Владимир Сорокин) видят страну и быт российских элит 2020 года. Эта футуристическая, но по-прежнему противоречивая Россия кормится уже не за счет нефтяной трубы, а за счет 30-полосной трассы из Китая в Европу, по которой в обоих направлениях, не сворачивая к нам, непрерывным потоком прут гигантские фуры. Занятно выглядит и Москва. Она та же, что сегодня. Тот же дизайн, просто стеклянных высоток стало на порядок больше. Но под высотками по-прежнему старье обветшалых домов, до которых у властей не доходят руки.
Из фильма следует, что, по строгому счету, в стране ничего не изменится, система сохранится, нищие останутся нищими. Зато политический цинизм, при все еще существующих «черных бюджетах», расцветет еще сильнее: возникнет так называемая экологическая демократия (якобы основанная на идеях Вернадского), предполагающая узаконенное справедливое неравенство между образованными и не очень, занимающими высокие посты – и выполняющими помойную работу. Это якобы и есть наши искомые национальная идея и третий путь.
Пушкин и впрямь политически актуален. За три года до «Дубровского» театральный мэтр Владимир Мирзоев снял фильм, в котором перенес в нынешнюю Россию действие «Бориса Годунова». В прологе близкие к верховной власти князья Шуйский и Воротынский обсуждают придворные интриги и приход к власти царя Бориса, стоя на эстакаде напротив московского Сити, на которую явно выбрались для того, чтобы исключить прослушку. Обсуждают неизмененным пушкинским текстом! При этом по обоим с ходу видно, что они фээсбэшники. Потом надевают темные очки и расходятся по черным иномаркам с шоферами и охраной. В дальнейшем разные персонажи трагедии будут использовать пушкинские строки, сидя за компьютером, разговаривая по мобильному и т. д.
В мирзоевском «Годунове» можно найти конкретные намеки на конкретных лиц. В историческом садисте Иване Васильевиче, на опыт которого ссылаются в фильме, легко найти черты Сталина. В трагическом Борисе Годунове – сходство с Борисом Ельциным. Он болен, он пьет, у него есть грехи, которые не дают ему спокойно жить, у его наследников отнимают власть.
Но фильм не сатира на конкретных политических деятелей. Он – о том, что мы уникальная страна, в которой, при всех периодически возникающих преобразованиях, ничего не меняется веками. И что чем умнее, правдивее и заботливее наш правитель, тем он скорее обречен на гибель и поругание.
В конечном счете фильм еще и о вечном отрыве российской власти от народа, о том, что народ и власть фактически обитают в разных временных поясах и абсолютно равнодушны друг к другу. В пьесе Пушкина народ высказывался и узнавал политические новости на площади. В фильме Мирзоева он сидит у телевизора. Именно из ящика – все той же пушкинской строкой – ему выдают очередную порцию вранья. Часть народа иронизирует. Часть, как у Пушкина, безмолвствует. В фильме народ узнает официальную версию политических событий от Леонида Парфенова, который согласился на роль циничного представителя госканалов.
Фильм из четырех новелл о противоречивом менталитете современных россиян. Интересен второй рассказ — о круговой системе взяточничества. Взятка здесь переходит из рук в руки, увеличиваясь в размерах как снежный ком. И в итоге доходит до губернатора края, которому, правда, дают уже не деньгами, а квартирами в элитном доме, чтобы тот подписал разрешение на новые застройки.
Из всех новелл фильма эта самая лобовая, зато бьет наповал, в том числе благодаря последнему эпизоду: губернатор лично откатывает самому президенту страны – обещанием обеспечить нужный процент на выборах. Замечателен президент, которого изобразил Игорь Угольников: весь в анекдотическом белом, он сидит за столиком на гигантском, до горизонта, поле для гольфа, в траве которого, в заранее оговоренных местах, его советники разложили томики классиков с закладками (от Карамзина до Л. Н. Толстого), мысли которых он для пущего эффекта вовремя цитирует.
Фильм-мечта о рабочем классе. Герои-рабочие не только сражаются за свои права, создав в своем допотопном литейном цеху независимый от дирекции профсоюз и готовясь к стачке (которую начальство решает подавить кровавым путем, наняв киллеров для убийства зачинщиков). Они активно занимаются самообразованием. Ходят в киноклуб, где смотрят и обсуждают ленты Годара, Аскольдова и французскую новую волну как таковую, которую рекомендуют друг другу как революцию в искусстве. Читают и анализируют Гоголя, Платонова, Белинского, труды историков Костомарова, Скрынникова, Покровского. И никогда не матерятся. Ведь они давно пришли к выводу, что Россия вновь переживает переломный момент в истории. Именно сейчас решается, поднимется ли народ и пойдет вперед или останется безграмотным. Не давая народу подняться, верхи все делают для того, чтобы уровень воспитания и образования опустился ниже плинтуса – и надо противопоставить этому грамотную рабочую солидарность.
Некоторые журналисты сочли этот фильм со всеми его умными диспутами передовых рабочих стебом. Но никакой это не стеб. Фильм: а) сознательно выдержан в духе советских картин про прогрессивных рабочих по сценариям Александра Гельмана, б) является неприкрытой агиткой, акцией, перформансом, манифестом, непосредственным руководством к действию. Не зря его режиссер Светлана Баскова и все трое продюсеров Андрей Сильвестров, Глеб Алейников и Анатолий Осмоловский пришли в кино из арта, архитектуры, андерграунда, концептуальных выставок, из «параллельного кино» — мира, в котором акция (зачастую связанная с провокацией) – отдельный важный жанр. В конечном счете фильм пытается донести до зала две радикальные политические идеи. Первая: сегодня в стране вновь настала революционная ситуация, когда верхи, как прежде, больше не могут (хотя наивно убеждены, будто еще могут), а низы не хотят. Вторая: в стране уже давно идет скрытая гражданская война между верхами и низами.
Из проката фильма его создатели тоже попытались сотворить акцию: несколько месяцев устраивали его показы в разных городах России при помощи профсоюзных активистов и представителей Российского объединенного трудового фронта. Этот опыт работы они назвали первым в истории России народным прокатом. Правда, большой известности в народных массах фильм все равно не приобрел, хотя и привлек внимание СМИ.
Это не ремейк одноименного фильма советского классика Геннадия Шпаликова. Это, что неожиданнее, косвенная переделка знаменитого, награжденного «Оскарами» вестерна Фреда Циннеманна «Ровно в полдень», из которого взята главная тема: герой, подло брошенный вчерашними друзьями, в одиночку, без шансов на успех, противостоит бандитам. Герой, в данном случае, горожанин-идеалист, решивший переехать в деревню и организовать большое фермерское хозяйство, дав работу местным жителям. Бандиты – власть от местных чиновников до ментов, которой он не уступил дорогу, когда его по-хорошему попросили.
Название фильма «Долгая счастливая жизнь» следует воспринимать как саркастическое – оно заимствовано из песни Егора Летова, которого режиссер Борис Хлебников, по собственному признанию, постоянно слушал во время работы над фильмом, чтобы вызвать в своей душе нужное настроение. Летов, безусловно, повлиял. «Долгая счастливая жизнь» — один из самых яростных социально-политических фильмов в нашем кино. По эмоциональной силе он сопоставим разве что с известной нашему зрителю «Охотой» Томаса Винтерберга. В обоих случаях, сидя в зале, не просто сжимаешь кулаки от ощущения несправедливости, которая творится вокруг главного героя, а жаждешь ворваться в пространство экрана и начать бить морды.
Сам Хлебников – один из лидеров нашего нового кино – отрицает, будто хотел снять политическую картину. Он вообще не любит, когда его фильмы трактуют как социальные, и говорит, что интересуют его исключительно человеческие конфликты, психология и пр. Но, конечно, «Долгая счастливая жизнь» не про отдельные недостатки на местах. Он – про страну, про людей, про систему. Стоит заметить, что фильм сделан со знанием ситуации. Финальные титры потрясают длинным перечнем фермеров из разных уголков страны, которые послужили фильму консультантами. Везде одно и то же.
Это особый случай. Острополитическим является не столько фильм (хотя режиссер Алексей Герман говорил, что он о надвигающемся на Россию фашизме), сколько оригинальный роман 1963 года братьев Стругацких, по которому он снят.
Возникает ощущение, что Стругацкие относятся к редкой породе провидцев. «Трудно быть богом» — это роман прямо-таки о России 2013-2014 годов, хотя действие и происходит на неведомой планете с уродливым феодальным строем, где тайный агент прогрессивных землян осуществляет научное наблюдение за развитием общества. Вот лишь некоторые линии романа. К верховной власти при ослабевшем короле (не Ельцин ли?) приходит – сначала в качестве премьер-министра, а потом и правителя – некто, кого никто не знал еще недавно, «похожий (по роману) сразу на тысячи лиц», «вынырнувший из заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии». Этот некто уничтожает в грамотной стране образование. Лозунг дня: «умные нам не надобны – надобны верные». Создает для поддержания режима армию так называемых серых, выкрикивающих патриотические лозунги. Конечно, Стругацкие имели в виду гитлерюгенд и комсомольцев (хотя заодно предсказали и хунвейбинов, которые вскоре появились), но как теперь не вспомнить о нашистах?
Это не все. Вот какое пророчество в романе действительно потрясает. Тайный агент землян убежден, что империя, в которой он обитает, не поражена хотя бы религиозным фанатизмом. Но в итоге с изумлением и ужасом убеждается, что на смену серым (похоже, это неизбежная историческая закономерность) приходят так называемые черные: черный орден, который давно готовился к захвату власти и наказанию неверных. Орден при этом тайный. Упомянутый неприметный премьер, оказывается, его член и давно проводит его политику — тут уж намек не только на церковь, но и на другую известную всем организацию. Впрочем, что мы все о книге? Многое из этого есть и в фильме. Просто перед просмотром хорошо бы прочесть или перечесть Стругацких – это поможет дешифровать перенасыщенный фильм Алексея Юрьевича Германа.
Еще недавно российское кино боялось социальности как чумы. Продюсеры не хотели ссориться с властью (ведь власть – это еще и деньги на съемки, распределяемые через Министерство культуры). Но ситуация меняется: появились не просто остро социальные, а по-настоящему политические картины, содержащие недвусмысленные высказывания о ситуации в стране. Другое дело, что из-за прокатчиков, которые тоже опасаются властей и не любят коммерческие риски, почти все эти фильмы не известны сколько-нибудь широкому зрителю.
В список самых ярких российских политических картин мы включили две важные работы конца 1990-х. Мы рассматривали только игровое кино, из современных документальных политических картин можно составить отдельный список.
«Дубровский» (2014) Александра Вартанова и Кирилла Михановского
Фильм не вполне соответствует оригинальному пушкинскому тексту (за что его поругивает пресса), но при этом демонстрирует новейший русский мужицкий бунт – и объясняет его причины.
Причины в данном случае в том, что коррупция и несправедливость на губернском уровне достигли такого предела, что только и остается взяться за оружие да уйти в леса. Вообще-то еще ни одна отечественная картина путинских времен не утверждала, что кризис достиг точки, и народ, более не веря верхам, готов взяться за оружие. Не доказывала, что бунт в условиях современной России – это уже не фигура речи в колонках политических публицистов, а вполне возможная – и близкая – реальность.
В соответствии с Пушкиным бунт в «Дубровском» — бессмысленный и беспощадный. Современные крестьяне ночью сжигают в сарае омоновцев, испоганивших накануне похороны уважаемого человека и пришедших сносить — ради корысти коррумпированных негодяев — их якобы незаконно возведенные дома. Но затем запросто убивают и инкассаторов, дабы добыть денег. Крестьянами руководит контуженный на афганской войне (речь не о Дубровском). Он буйный вожак прямо-таки по Высоцкому: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». У него жесткая идеология: «Это война. Сегодня они лишают нас домов – завтра они убьют нас как скотину». И: «В России никогда еще без крови не обходилось». Он произносит еще одну важную фразу, от которой кровь должна застыть в жилах российских чиновников: «На Москву, может, не пойдем…», — продолжение менее значимо.
Он – кошмар. Но порожден-то он российской действительностью, взяточничеством и утратой веры в закон. Партизан, кстати, тоже уничтожают беззаконно — попросту вырезают без суда и следствия.
Финальный кадр — мрачная метафора российской жизни. В живых из партизан остался только дурачок. Он сидит посреди заснеженного поля, слушает плеер и счастлив, а рядом с ним – открытый кейс, и из него разлетаются ненужные ему бабки (ради которых в фильме и творятся все бесчинства).
Линия Дубровский – Маша в фильме не слишком интересна. Похоже, и самим авторам, которые, ясное дело, желали высказаться прежде всего о политической ситуации.
Кое-что про авторов – это тоже значимо. «Дубровского» тоже сделали новые или относительно новые для кино люди. Идея пришла в голову журналисту Константину Чернозатонскому. Сценарий он написал вместе с экс-кинокритиком, режиссером Михаилом Брашинским. Продюсер фильма Евгений Гиндилис в кино не новичок, но тоже обладает тем, что называют «активной жизненной позицией». Недаром недавно побывал в автозаке, просто постояв возле здания суда, где поддерживал узников Болотной. Про «Дубровского» он говорит: «Мы не можем оставаться в стороне от того, что происходит в нашей cтране. Мы хотели снять фильм-предупреждение о том, что нас может ожидать».
«Окраина» (1998) Петра Луцика
Предтеча «Дубровского» и вообще всех нынешних протестных киноработ. Несколько фермеров вдруг обнаруживают, что их земли перекуплены. На родных почвах хозяйничают враги-бурильщики, которые травят селян собаками. Действие вроде как происходит в России 1990-х. Но это страна, концептуально преобразованная, более всего похожа на одновременно жуткую и незлобивую Россию Андрея Платонова, прежде всего романа «Чевенгур». Мужики одеты, щурятся, улыбаются в стиле довоенных народных киносмельчаков: красных партизан, чапаевых-петек-максимов.
Оставшись без полей, мужики идут на поиски правды. Одного за другим допрашивают, пытают, калечат: председателя колхоза, продавшего земли кооператорам, потом перекупщика, потом бывшего обкомовца, санкционировавшего сделку, а затем и Самого — хозяина, который сидит в Москве в высотке, прибирает к рукам нефтеносные территории по всему свету и бахвалится, что скоро, мол, вся кровь земная его будет.
По отношению к России «Окраина» — фильм одновременно народнический и антинародный. Что как минимум умно. Он не за «красных», но и не за «белых». Он про пакостность жизни, в которой, как всегда в России, уживаются кровавое и метафизическое, космическое и комическое. Совершить революцию, впасть в тоску, отдать последнее, поглядеть на звезды, поразмышлять о запредельном, подпалить дом, подраться — все в одном ряду.
Дуэт сценаристов Петр Луцик — Алексей Саморядов считался главной опорой нашего кино в преддверии третьего тысячелетия. Но над Луциком и Саморядовым тяготел рок. В начале 1994-го нелепо погиб Саморядов, упав в Ялте с 11-го этажа гостиницы во время семинара, который как раз и был посвящен славному будущему молодого российского кино. В 2000-м, вскоре после выхода «Окраины», едва достигши 40-летия, умер Петр Луцик.
«Брат» и другие фильмы Алексея Балабанова 1997 – 2012 годов
Главный фокус «Брата» — обман собственной целевой аудитории. Фильм стал знаменем для не слишком развитых слоев, усмотревших в нем прямой призыв к ненависти: по отношению к бандитам-ворам, но также, увы, и к нерусским. Между тем это концептуальный фильм интеллигента о нередком для российской истории потерянном поколении, в котором Данила Багров в фантастическом исполнении Сергея Бодрова-мл. не только десантник-супермен, но и отчаянно запутавшийся в непонятной новой жизни русский мальчик.
Именно в «Брате» впервые проявились противоречивые политические взгляды Алексея Балабанова – самого талантливого и русского режиссера последних двадцати лет, метавшегося в своих раздумьях об участи страны и народа от русофилии до отчаянной русофобии. Чехов, Бунин – величайшие из великих талантов России – были, пожалуй, в той же степени русофилами и русофобами одновременно.
После «Брата» пошла череда балабановских картин, в которых он четко выразил то, что думает о российской власти. В «Войне», «Жмурках», «Мне не больно», «Кочегаре», «Я тоже хочу» он равно ненавидит братков и ментов, а также гэбистов, являющихся оплотом скверного для него российского режима. Он всегда за одиночек-маргиналов, которые пытаются сопротивляться общественной системе. И еще – он за военных. За русское офицерство. Вот перед кем он всегда с честью преклонял голову.
«Россия 88» (2009) Павла Бардина
Считаете, что у нас нет киноцензуры? Вот пример запрещенной картины. Кто и за что запрещал «Россию 88», сейчас определить фактически невозможно. Сменились министры культуры, сменилось многое. Но несовершенный по эстетическим, стилистическим и даже сюжетным меркам фильм «Россия 88» — безусловно уникальное киновысказывание.
Самым сильным моментом оказывается финальный – гигантский — список жертв скинхедов в России в одном только 2008 году. Их атаки, избиения сняты предельно жестко. Разговоры – мат на мате, какого в нашем кино на тот момент (а может, и вообще) не бывало. Еще один убойный момент: фильм – на основе фактов – доказывает, что многие организации скинхедов имели кураторов в силовых структурах.
Беда картины в том, что сценарий недовыстроен. Каждые пять минут повторяются одни и те же вопли: «Слава России!», «Россия для русских!» и «Зиг хайль!». Чтобы придать фильму артистический, а заодно документальный вид, режиссер с оператором придумали ход, будто вся картина снята одним из скинхедов ручной видеокамерой. Но у этого приема есть свои проблемы. Так, показная документальность вступает в противоречие с чересчур театрализованной моралистической развязкой. Из-за мечущегося изображения смотреть фильм очень трудно. Вкупе с матом фильм делается совсем уже маргинальным. Из-за всего этого картина и без цензурного запрета могла не дойти до массового зрителя.
«Мишень» (2011) Александра Зельдовича
Самый эстетский российский фильм последних лет интересен уже тем, как его создатели (режиссер и сценарист Александр Зельдович и писатель Владимир Сорокин) видят страну и быт российских элит 2020 года. Эта футуристическая, но по-прежнему противоречивая Россия кормится уже не за счет нефтяной трубы, а за счет 30-полосной трассы из Китая в Европу, по которой в обоих направлениях, не сворачивая к нам, непрерывным потоком прут гигантские фуры. Занятно выглядит и Москва. Она та же, что сегодня. Тот же дизайн, просто стеклянных высоток стало на порядок больше. Но под высотками по-прежнему старье обветшалых домов, до которых у властей не доходят руки.
Из фильма следует, что, по строгому счету, в стране ничего не изменится, система сохранится, нищие останутся нищими. Зато политический цинизм, при все еще существующих «черных бюджетах», расцветет еще сильнее: возникнет так называемая экологическая демократия (якобы основанная на идеях Вернадского), предполагающая узаконенное справедливое неравенство между образованными и не очень, занимающими высокие посты – и выполняющими помойную работу. Это якобы и есть наши искомые национальная идея и третий путь.
«Борис Годунов» (2011) Владимира Мирзоева
Пушкин и впрямь политически актуален. За три года до «Дубровского» театральный мэтр Владимир Мирзоев снял фильм, в котором перенес в нынешнюю Россию действие «Бориса Годунова». В прологе близкие к верховной власти князья Шуйский и Воротынский обсуждают придворные интриги и приход к власти царя Бориса, стоя на эстакаде напротив московского Сити, на которую явно выбрались для того, чтобы исключить прослушку. Обсуждают неизмененным пушкинским текстом! При этом по обоим с ходу видно, что они фээсбэшники. Потом надевают темные очки и расходятся по черным иномаркам с шоферами и охраной. В дальнейшем разные персонажи трагедии будут использовать пушкинские строки, сидя за компьютером, разговаривая по мобильному и т. д.
В мирзоевском «Годунове» можно найти конкретные намеки на конкретных лиц. В историческом садисте Иване Васильевиче, на опыт которого ссылаются в фильме, легко найти черты Сталина. В трагическом Борисе Годунове – сходство с Борисом Ельциным. Он болен, он пьет, у него есть грехи, которые не дают ему спокойно жить, у его наследников отнимают власть.
Но фильм не сатира на конкретных политических деятелей. Он – о том, что мы уникальная страна, в которой, при всех периодически возникающих преобразованиях, ничего не меняется веками. И что чем умнее, правдивее и заботливее наш правитель, тем он скорее обречен на гибель и поругание.
В конечном счете фильм еще и о вечном отрыве российской власти от народа, о том, что народ и власть фактически обитают в разных временных поясах и абсолютно равнодушны друг к другу. В пьесе Пушкина народ высказывался и узнавал политические новости на площади. В фильме Мирзоева он сидит у телевизора. Именно из ящика – все той же пушкинской строкой – ему выдают очередную порцию вранья. Часть народа иронизирует. Часть, как у Пушкина, безмолвствует. В фильме народ узнает официальную версию политических событий от Леонида Парфенова, который согласился на роль циничного представителя госканалов.
«Рассказы» (2012) Михаила Сегала
Фильм из четырех новелл о противоречивом менталитете современных россиян. Интересен второй рассказ — о круговой системе взяточничества. Взятка здесь переходит из рук в руки, увеличиваясь в размерах как снежный ком. И в итоге доходит до губернатора края, которому, правда, дают уже не деньгами, а квартирами в элитном доме, чтобы тот подписал разрешение на новые застройки.
Из всех новелл фильма эта самая лобовая, зато бьет наповал, в том числе благодаря последнему эпизоду: губернатор лично откатывает самому президенту страны – обещанием обеспечить нужный процент на выборах. Замечателен президент, которого изобразил Игорь Угольников: весь в анекдотическом белом, он сидит за столиком на гигантском, до горизонта, поле для гольфа, в траве которого, в заранее оговоренных местах, его советники разложили томики классиков с закладками (от Карамзина до Л. Н. Толстого), мысли которых он для пущего эффекта вовремя цитирует.
«За Маркса…» (2012) Светланы Басковой
Фильм-мечта о рабочем классе. Герои-рабочие не только сражаются за свои права, создав в своем допотопном литейном цеху независимый от дирекции профсоюз и готовясь к стачке (которую начальство решает подавить кровавым путем, наняв киллеров для убийства зачинщиков). Они активно занимаются самообразованием. Ходят в киноклуб, где смотрят и обсуждают ленты Годара, Аскольдова и французскую новую волну как таковую, которую рекомендуют друг другу как революцию в искусстве. Читают и анализируют Гоголя, Платонова, Белинского, труды историков Костомарова, Скрынникова, Покровского. И никогда не матерятся. Ведь они давно пришли к выводу, что Россия вновь переживает переломный момент в истории. Именно сейчас решается, поднимется ли народ и пойдет вперед или останется безграмотным. Не давая народу подняться, верхи все делают для того, чтобы уровень воспитания и образования опустился ниже плинтуса – и надо противопоставить этому грамотную рабочую солидарность.
Некоторые журналисты сочли этот фильм со всеми его умными диспутами передовых рабочих стебом. Но никакой это не стеб. Фильм: а) сознательно выдержан в духе советских картин про прогрессивных рабочих по сценариям Александра Гельмана, б) является неприкрытой агиткой, акцией, перформансом, манифестом, непосредственным руководством к действию. Не зря его режиссер Светлана Баскова и все трое продюсеров Андрей Сильвестров, Глеб Алейников и Анатолий Осмоловский пришли в кино из арта, архитектуры, андерграунда, концептуальных выставок, из «параллельного кино» — мира, в котором акция (зачастую связанная с провокацией) – отдельный важный жанр. В конечном счете фильм пытается донести до зала две радикальные политические идеи. Первая: сегодня в стране вновь настала революционная ситуация, когда верхи, как прежде, больше не могут (хотя наивно убеждены, будто еще могут), а низы не хотят. Вторая: в стране уже давно идет скрытая гражданская война между верхами и низами.
Из проката фильма его создатели тоже попытались сотворить акцию: несколько месяцев устраивали его показы в разных городах России при помощи профсоюзных активистов и представителей Российского объединенного трудового фронта. Этот опыт работы они назвали первым в истории России народным прокатом. Правда, большой известности в народных массах фильм все равно не приобрел, хотя и привлек внимание СМИ.
«Долгая счастливая жизнь» (2013) Бориса Хлебникова
Это не ремейк одноименного фильма советского классика Геннадия Шпаликова. Это, что неожиданнее, косвенная переделка знаменитого, награжденного «Оскарами» вестерна Фреда Циннеманна «Ровно в полдень», из которого взята главная тема: герой, подло брошенный вчерашними друзьями, в одиночку, без шансов на успех, противостоит бандитам. Герой, в данном случае, горожанин-идеалист, решивший переехать в деревню и организовать большое фермерское хозяйство, дав работу местным жителям. Бандиты – власть от местных чиновников до ментов, которой он не уступил дорогу, когда его по-хорошему попросили.
Название фильма «Долгая счастливая жизнь» следует воспринимать как саркастическое – оно заимствовано из песни Егора Летова, которого режиссер Борис Хлебников, по собственному признанию, постоянно слушал во время работы над фильмом, чтобы вызвать в своей душе нужное настроение. Летов, безусловно, повлиял. «Долгая счастливая жизнь» — один из самых яростных социально-политических фильмов в нашем кино. По эмоциональной силе он сопоставим разве что с известной нашему зрителю «Охотой» Томаса Винтерберга. В обоих случаях, сидя в зале, не просто сжимаешь кулаки от ощущения несправедливости, которая творится вокруг главного героя, а жаждешь ворваться в пространство экрана и начать бить морды.
Сам Хлебников – один из лидеров нашего нового кино – отрицает, будто хотел снять политическую картину. Он вообще не любит, когда его фильмы трактуют как социальные, и говорит, что интересуют его исключительно человеческие конфликты, психология и пр. Но, конечно, «Долгая счастливая жизнь» не про отдельные недостатки на местах. Он – про страну, про людей, про систему. Стоит заметить, что фильм сделан со знанием ситуации. Финальные титры потрясают длинным перечнем фермеров из разных уголков страны, которые послужили фильму консультантами. Везде одно и то же.
«Трудно быть богом» (2013) Алексея Германа
Это особый случай. Острополитическим является не столько фильм (хотя режиссер Алексей Герман говорил, что он о надвигающемся на Россию фашизме), сколько оригинальный роман 1963 года братьев Стругацких, по которому он снят.
Возникает ощущение, что Стругацкие относятся к редкой породе провидцев. «Трудно быть богом» — это роман прямо-таки о России 2013-2014 годов, хотя действие и происходит на неведомой планете с уродливым феодальным строем, где тайный агент прогрессивных землян осуществляет научное наблюдение за развитием общества. Вот лишь некоторые линии романа. К верховной власти при ослабевшем короле (не Ельцин ли?) приходит – сначала в качестве премьер-министра, а потом и правителя – некто, кого никто не знал еще недавно, «похожий (по роману) сразу на тысячи лиц», «вынырнувший из заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии». Этот некто уничтожает в грамотной стране образование. Лозунг дня: «умные нам не надобны – надобны верные». Создает для поддержания режима армию так называемых серых, выкрикивающих патриотические лозунги. Конечно, Стругацкие имели в виду гитлерюгенд и комсомольцев (хотя заодно предсказали и хунвейбинов, которые вскоре появились), но как теперь не вспомнить о нашистах?
Это не все. Вот какое пророчество в романе действительно потрясает. Тайный агент землян убежден, что империя, в которой он обитает, не поражена хотя бы религиозным фанатизмом. Но в итоге с изумлением и ужасом убеждается, что на смену серым (похоже, это неизбежная историческая закономерность) приходят так называемые черные: черный орден, который давно готовился к захвату власти и наказанию неверных. Орден при этом тайный. Упомянутый неприметный премьер, оказывается, его член и давно проводит его политику — тут уж намек не только на церковь, но и на другую известную всем организацию. Впрочем, что мы все о книге? Многое из этого есть и в фильме. Просто перед просмотром хорошо бы прочесть или перечесть Стругацких – это поможет дешифровать перенасыщенный фильм Алексея Юрьевича Германа.
Комментариев 4
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.