50 лет назад Алексей Леонов шагнул в бездну

Сегодня исполняется ровно 50 лет с момента первого выхода человека в открытый космос. Его совершил советский космонавт Алексей Леонов, имя которого навсегда останется в истории мировой космонавтики. В день юбилейного события RT взял интервью у легендарного первопроходца, а также побеседовал с действующими российскими космонавтами: Фёдором Юрчихиным и Сергеем Крикалёвым. Они рассказали, какие эмоции испытывает человек, впервые оказавшись один на один с открытым космосом.

Ровно 50 лет назад, 18 марта 1965 года советский космонавт Алексей Леонов совершил первый в истории выход за пределы космического корабля и оказался один на один с открытым космосом. Прошло много лет, а Леонов признаётся, что до сих пор постоянно вспоминает свой первый выход.
«Нахожу некоторые ошибки, которых можно было бы избежать, — а они были и могли привести к трагедии. Всё, в общем-то, находилось на грани. Как сказал Борис Евсеевич Черток, если бы ему сейчас дали подписать документы на эту работу, он бы их никогда не подписал», — признаётся он.
«На Земле не было, да и сейчас нет возможности испытать скафандр в условиях глубокого вакуума, как в космосе», — говорит Леонов. Испытание было крайне рискованным. В открытом космосе могло произойти многое. И уже с самого начала что-то пошло не так.

«Мы были выброшены на высоту 495 километров по ошибке, это на 200 километров выше, чем планировали. И так получилось, что шли на 5 километров ниже радиационного слоя, где могли схватить 500 рентген», — вспоминает космонавт.
Когда он был уже в скафандре и готов к выходу, разрешения всё не давали. «Я больше часа ждал, когда разрешат выйти. Юрий Гагарин был со мной на связи: «Можно выходить. Мы вас видим». И я выскочил», — рассказывает он.

Он «выскочил» в абсолютную тишину. Именно тишина больше всего поразила Леонова в космосе. Слышно было только собственное тяжёлое дыхание. «Я настолько чётко слышал, как у меня бьётся сердце. И дыхание своё слышал. Оно вот даже мешало думать. Дыхание записывалось, и звук передавали на Землю. И в фильме «Космическая одиссея 2001 года» его использовали, когда астронавты работали в космосе. Не было музыки. Только моё дыхание».
Первый выход в открытый космос длился недолго, но запомнился Леонову навсегда.
«На Земле мы не понимаем размеры нашей планеты, только в космосе можно это осознать. Сколько угодно говорите, что шар круглый, но когда вы увидите планету из космоса, удивитесь. Даже в корабле смотришь в иллюминатор — ну две-три звезды. А тут звёзды везде и Солнце, как вколоченное в небо, и чёрное небо. И от Солнца температура градусов +150°, со стороны тени -140°, а внутри скафандра +20°. Я не предполагал всего этого».

«Задача была тогда чисто психологическая больше. Скафандр — космический корабль, доведённый до размеров человеческого тела. Тогда главное было понять, что он может спасти человека. Работать в нём было невозможно. Чтобы сжать перчатки, приходилось приложить усилия в 25 килограмм. Я за два с половиной года чем только ни тренировал руку. Я довёл правую руку на жим в 90 килограмм, чтоб работать можно было. Сжать и разжать. Сжать и разжать».
При возвращении на борт корабля скафандр внезапно раздулся так, что Леонов не смог войти в шлюз. Тогда он, вопреки всем инструкциям, стравил давление в скафандре и, можно сказать, втянул себя в люк не ногами, а головой вперёд.
Несмотря на все опасности и огромный риск, после первого выхода удалось доказать, что человек может находиться в открытом космосе. Кроме того, инженеры получили огромное количество информации для разработки более совершенных скафандров. Их современные образцы позволяют выполнять в открытом космосе практически любые работы.

Алексей Леонов по возвращению из полёта, 18 марта 1965 года
«Я посмотрел на космос широко открытыми глазами…»

Российский космонавт Фёдор Юрчихин, который совершил четыре полёта на орбиту и провёл больше 30 часов в открытом космосе, поделился с RT воспоминаниями о своём первом выходе. Это случилось в апреле 2007 года. На тот момент инженеры смогли добиться того, чтобы космонавт, в отличие от первопроходца Алексея Леонова, уже мог провести в открытом космосе несколько часов.

«Скафандр — это маленький космический корабль, в котором есть все системы жизнеобеспечения и в нём можно прожить автономно 8–9 часов. Это сложнейший механизм. Что делать во время выхода в открытый космос, на Земле отработано до автоматизма», — рассказывает Юрчихин. — Первый час во время выхода смотреть на Землю нельзя, надо так же стараться не смотреть вокруг себя и полностью сконцентрироваться на работе, чтобы привыкнуть к скафандру, к новым для тебя условиям. В голове, помню, сидели чёткие инструкции: смотреть только перед собой. Рука — поручень. Закрепил фал, проверил. Рука — поручень. Это в автомате уже работало. И только когда я освоился, то посмотрел на Землю. До сих пор помню эту сумасшедшую картину. Мы подлетали к Байкалу, начинался рассвет, и это солнышко навстречу, внизу озеро… Эти краски, эти переходы! Я посмотрел на космос широко открытыми глазами».

Работа в открытом космосе требует максимальной концентрации и больших физических затрат, поэтому иногда происходят инциденты.
«Устают руки, притупляется внимание, а надо быть предельно сконцентрированными всё время, поэтому, конечно, иногда мы теряем в космосе инструменты. У меня в одном из выходов слетело зеркало. Зацепилось за конструкцию и всё, не успели подхватить, — делится воспоминаниями Юрчихин. — Астронавт Хайдемари Стефанишин-Пайпер потеряла сумку со своими инструментами. Мы шутили по-доброму, что это потерялась самая дорогая в мире дамская сумочка. Мой друг Пирс Селлерс «ложку» терял, это инструмент такой. Он мне потом рассказывал, что многие после этого дарили ему разные черпаки и ложки, большая коллекция образовалась».



Другой российский космонавт Сергей Крикалёв, который является рекордсменом по суммарному времени пребывания в космосе (803 дня за шесть стартов), рассказал RT про нештатные ситуации, с которыми ему пришлось столкнуться за пределами космического корабля.
«Один из моих выходов был совсем нестандартный. Мы всегда выходим парами, и у моего партнёра отказала система охлаждения скафандра. Мы несколько раз пытались её перезапустить, но она не работала. Пришлось возвращаться назад и подключать его к бортовой системе, поэтому он вынужден был оставаться на коротком шланге, который обеспечивал ему систему терморегулирования, — рассказывает Крикалёв. — Он не мог никуда далеко уйти и находился по пояс высунувшись из люка. Мы потеряли много времени, восстанавливая этот скафандр, и мне пришлось делать всю работу одному в условиях жёсткого дефицита времени. У моего напарника во время другого выхода запотел скафандр, и он вообще перестал что-либо видеть. Но мы отрабатываем такие ситуации, в отличие от Леонова, который выходил один и без страховки».

Ощущения, к которым невозможно подготовитьсяПо словам обоих космонавтов, подготовиться к эмоциям и физическим ощущениям, которые человек испытывает при выходе в открытый космос, на Земле практически невозможно.

«Я вдруг поймал себя на том, что держусь рукой за станцию, ноги свисают к Земле и под ногами сотни километров пустоты. Впереди ничего нет, позади тоже, а над головой станция и я держусь за неё, как держатся за ручку в автобусе, — рассказывает Сергей Крикалёв. — Надо отдать должное всем моим предшественникам и в первую очередь Леонову за то, что он, сделав этот шаг первым, дал нам такую возможность».
«Тренировать на Земле выход в открытый в космос непросто. Есть тренировки в самолёте, когда он летает по параболе и вот наверху получается 20-25 секунд невесомости где-то, — говорит Фёдор Юрчихин. — Мы внизу надеваем скафандр и за эти секунды невесомости понимаем, что это такое. Потом гидротренировки в бассейне. Там создают так называемую гидроневесомость, но в космосе всё равно не так. И ещё есть наше ноу-хау — тренажёр «Выход-2», когда с помощь противогрузов на Земле создают условия невесомости, это «сухая невесомость», такое безопорное пространство, где ты не можешь никуда упереться, тебя начинает уводить в сторону».
У космоса есть свой запах

Кроме ремонтных работ, экипаж Международной космической станции занимается и научно-исследовательской деятельностью. Каждая смена перед полётом получает задание и проводит различные научные эксперименты, как внутри МКС, так и вне станции.

«На поверхности МКС — семена различных растений, бактерий, икра рыб, разные биологические субстанции. Я помню, мы как-то были шокированы, что личинки комара в таких условиях выжили и превратились в комаров. Семена некоторые давали ростки. А ещё мы как-то снимали пробы с внешней поверхности станции и обнаружили там колонии бактерий. Представляете? Живые бактерии. Как сказал один учёный, «жизнь обречена на выживание». И есть у космоса свой запах. Мне кажется, что это запах грозы и электризованного воздуха», — рассказывает Юрчихин

пруф