Исправленная ошибка: почему отзывают войска из Сирии

Потенциальные риски от продолжения военной операции показались Москве неоправданными.

В сирийском кризисе, похоже, близится к своему завершению очередной этап, связанный с участием в нем российских воздушно-космических сил. Само по себе решение о выводе войск – единственно верный шаг, которым мог бы завершиться наш «сирийский поход». Главный вопрос заключался лишь в том, представится ли нам такая возможность и хватит ли у нас мужества ей воспользоваться. Как оказалось, инстинкт самосохранения у Кремля все-таки имеется. Первый же удачный случай Москва использовала, показав, что и своими собственными национальными интересами она отнюдь не брезгует. И действительно почему ливанская «Хизбалла» и Корпус стражей исламской революции на протяжении последних месяцев непременно сокращали свой контингент в Сирии и даже удостаивались за это похвалы со стороны США, а мы напротив наращивали, ведь для них судьба Сирии имеет куда большее значение, нежели для России.

Лучшая возможность для вывода войск, вряд ли бы еще представилась: Россия уходит из Сирии в тот момент, когда «ложится хорошая карта» и ждать его не пришлось слишком долго.

С репутационной точки зрения Москве есть чем похвастаться за полгода полетов. Во-первых, удалось спасти Асада от неминуемой гибели и сохранить свое собственное лицо. Нам больше никто не скажет о том, что мы поставили в сирийском конфликте «на хромую лошадь» – благодаря поддержке российских ВКС подобное сравнение уже, вряд ли, можно будет применить с Асаду. Сейчас вопрос уже не стоит о том, удержится ли действующий сирийский президент у власти или нет, а удастся ли ему прирасти новыми территориями.

Во-вторых, удалось договориться о постоянном базировании российских войск на авиабазе Хмеймим и Тартусском порту. И как следовало из выступления российского президента, несмотря на вывод войск, часть наших воинских подразделений пропишется в Сирии на ПМЖ. Что уже является и гарантией безопасности сирийского режима, и обозначением нашего перманентного присутствия в регионе. В этом контексте Россия может во всеуслышание заявить о завершении своей сирийской кампании, сохранив при этом реальный контроль над ситуацией в стране, который впредь будет осуществляться Москвой посредством полученных баз ВМФ и ВВС.

Наконец, удалось наладить канал взаимодействия с Соединенными Штатами, что, по-видимому, было главной кулуарной целью всей нашей сирийской кампании. Более того, нам удалось не просто заставить американцев сесть с нами за стол переговоров, но и продемонстрировать способность договариваться по сложнейшим вопросам мировой политики, идти на компромиссы и добиваться неплохих успехов в условиях кризиса двусторонних отношений. Не появись в нашей жизни Сирия, неизвестно нашелся бы иной другой повод у Джона Керри и Сергея Лаврова по нескольку раз в месяц проводить время в обществе друг друга.

Все это, безусловно, можно считать тем благоприятным фоном, который сложился к настоящему времени вокруг ситуации в Сирии и не воспользоваться которым было бы со стороны Кремля чрезвычайно глупо.

Но ведь есть и оборотная сторона медали: какую цену нам пришлось за это заплатить?

В первую очередь мы потеряли в Сирии наших военнослужащих, серьезных (со статистической точки зрения) потерь, конечно, удалось избежать, но в условиях ведения боевых действий в дали от собственных границ с неочевидными целями и эти потери кажутся существенными. Операция в Сирии легла бременем на наш и без того дефицитный бюджет только усугубив и без того сложные социально-экономические условия, в которых пребывает в настоящее время российское общество. Наконец, мы спасли Асада ценой того, что испортили отношения с нашим соседом – Турцией. При этом наши отношения с турками носили стратегический характер и экономическая составляющая в российско-турецких отношениях не шла ни в какое сравнение с российско-сирийскими. Иными словами Асад уцелел, а у своих южных рубежей мы нажили себе врага, конфликтный потенциал от противостояния с которым по всей видимости пока представляет собой лишь верхушку огромного айсберга, с которым мы уже сейчас начинаем сталкиваться в Закавказье.

И, конечно же, не стоит забывать о взрыве на борту самолета A-321 в небе над Синаем, унесшего жизни 224 человек и ставшего крупнейшей авиакатастрофой за всю историю современной России. Ведь этот теракт напрямую был увязан нашим руководством с действиями российских ВКС в Сирии.

Не лишним будет и вспомнить, с чего начиналась наша операция. Официальной целью была отнюдь не помощь Асаду и не желание заставить неблагодарный Запад с собой считаться, а защита южных рубежей своей родины – Россия обещала бросить вызов мировому терроризму вдали от собственных границ. Вот как Владимир Путин 30 сентября 2015 года оправдывал необходимость проведения антитеррористической операции в Сирии: «единственно верный путь борьбы с международным терроризмом, а в Сирии и на территории соседних с ней стран бесчинствуют именно банды международных террористов, это действовать на упреждение, бороться и уничтожать боевиков и террористов на уже захваченных ими территориях, не ждать, когда они придут в наш дом».

Если оценивать результаты нашего военного присутствия в Сирии с этих позиций, то наши цели не были выполнены вообще.

«Исламское государство» никуда не делось, «Джабхат на-Нусра» (запрещенные в России организации — Forbes) в период действия перемирия обстреливает группу международных журналистов, среди которых были и наши сограждане. «Аль-Каида» как имела свои ячейки на территории стран Ближнего и Среднего Востока, так и имеет. Снизилась ли угроза распространения террористической угрозы на территорию России и сопредельных стран? По-видимому, нет и, что самое главное, мы как были уязвимы перед лицом мирового терроризма, так и остались. Российское оборонное ведомство отчиталось о колоссальном уроне, нанесенной инфраструктуре ИГ и тысячах убитых боевиков, в том числе и выходцев из России, а сколько наемников за это время присоединилось к деятельности террористических структур в Сирии, ставшей магнитом для мирового терроризма? Разве за последние месяцы мы смогли остановить поток добровольцев из числа наших сограждан, желающих сражаться под знаменами «Исламского государства»? А что же делать с караванами нефти, которые по нашим неопровержимым данным идут с территории ИГ в сторону Турции, и с чем мы обещали бескомпромиссно бороться. Очевидно, что на все эти вопросы ответы будут неутешительными, а волна терроризма, накрывшая Турцию, лишь подтверждает общемировой тренд роста террористической угрозы.

Безусловно, решение о выводе войск заслуживает уважения хотя бы потому, что ввод этих самых войск был ошибкой. Страх увязнуть в сирийском болоте все-таки возобладал, а потенциальные риски от продолжения российского присутствия в Сирии показались Москве уже неоправданными. Теперь Асаду придется бороться с терроризмом самому, равно как и сдерживать турецко-саудовские амбиции, а для нас настает пора определиться, хватит ли у России ресурсов и возможностей для того, чтобы удержать свои позиции в вопросе сирийского урегулирования и не быть отодвинутыми на вторые роли. Мы, конечно, в очередной раз заставили весь мир считаться с силой русского оружия, вопрос в том, смогут ли наши дипломаты побудить мировое сообщество считаться с их доводами, если они уже не будут подкреплены «железными» аргументами.

Источник